Безжалостный альфа - Си Джей Праймер

Я знаю, ей тоже тяжело. Я ее брат, но Слоан была ее лучшей подругой. Ей было легко играть на обеих сторонах, пока Слоан была в нескольких часах езды в Денвере, но теперь, когда она вернулась, Эйвери оказалась зажатой между нами двумя, вероятно, чувствуя, как напряжение от ее лояльности растягивается в противоположные стороны.

Ее взгляд скользит мимо меня, и я вижу в нем тревогу, прежде чем слышу голос Слоан.

— Привет, Мэдд.

Каждый мускул в моем теле напрягается, когда я слышу, как мое имя срывается с ее языка. Глаза Эйвери возвращаются к моим, округлившись от беспокойства и умоляя меня вести себя хорошо. Ради любого другого я бы отказался, но умоляющий взгляд Эйвери заставляет меня смиренно вздохнуть.

Думаю, в какой-то момент мне придется покончить с этим, верно?

Я медленно оборачиваюсь, и как только мой взгляд останавливается на Слоан, я жалею, что сделал это.

Видеть ее вблизи — это как удар под дых. Она такая же красивая, как и раньше, с этими длинными темными ресницами, обрамляющими ее зеленые глаза, и этими полными, пухлыми губками, которые я целовал столько раз, что и не сосчитать. Ее кожа имеет кремово-карамельный загар, почти золотистый, а блестящие темные волосы теперь длиннее, но все еще непослушны и завиты свободными локонами.

Поднимается ветерок, доносящий до меня ее знакомый аромат — ноты ванили, жасмина и персика. Должно быть, она до сих пор пользуется тем модным персиковым средством для мытья тела, которое воровала из душа своей мамы, когда мы были подростками. Ветерок треплет ее волосы, и тогда я вижу это — неровный шрам, идущий от ее лба к виску.

При виде этого у меня кровь стынет в жилах — внезапно мне снова семнадцать, я стою на коленях в снегу, баюкая Слоан на руках и крича, чтобы она проснулась.

Она быстро поднимает руку, чтобы прикрыть волосами шрам, но теперь, когда я его увидел, у меня в горле встает такой комок, что я с трудом могу дышать.

— Да ладно тебе, — неловко хихикает она. — Не смотри на меня так. Все уже не так плохо.

Мой кадык дергается, когда я с трудом сглатываю, знакомое чувство вины гложет меня изнутри.

Мне это чертовски не нравится. Я не должен ее жалеть, не после того, как она ушла без борьбы.

Именно с этим горьким воспоминанием я беру всю вину, все сожаления и запихиваю их так глубоко, что практически задыхаюсь от них, предпочитая вместо этого сосредоточиться на своем гневе. Это эмоция, которую я хорошо понимаю. Она управляла мной последние восемь лет.

— Почему ты здесь? — рычу я, прищурившись.

Всякий след улыбки исчезает с ее лица при моем тоне.

— Охотники, — просто отвечает она. — Для меня было небезопасно оставаться в Денвере, поэтому я…

— Нет, я имею в виду, почему ты здесь, Слоан? — я рычу, обрывая ее. — Эта встреча была для стаи, и, насколько я знаю, ты в ней не участвуешь.

Я ловлю локоть под ребра от своей сестры, поворачивая голову набок, чтобы бросить на нее свирепый взгляд.

— Она будет помогать Ло с ИТ-отделом, — сообщает Эйвери, пронзая меня своим тяжелым взглядом.

Мы пристально смотрим друг на друга, и хотя я мог бы дать отпор, я знаю, что оно того не стоит. Слоан вернулась, и как дочь альфы, у нее есть здесь место, нравится мне это или нет.

Я не знаю.

Я стискиваю зубы, запускаю руку в волосы и качаю головой.

— Ладно, — ворчу я. — Как скажешь.

Я отворачиваюсь от сестры только для того, чтобы увидеть Рокси Чайлдерс, проталкивающуюся сквозь других командиров отделений, ее глаза прикованы ко мне. Как будто мне нужно сегодня еще одно раздражение, чтобы добавить к растущей куче дерьма, которая свалилась мне на колени. У меня едва хватает времени выругаться себе под нос, прежде чем Рокси протискивается мимо Эйвери и практически бросается на меня.

— Привет, детка, — воркует Рокси, повиснув у меня на шее, ее голубые глаза сверкают.

Она осторожно переводит взгляд на Слоан, оценивая ее.

— Ты не собираешься меня представить?

Я должен был догадаться, что именно поэтому она пришла сюда. Рокси чертовски территориальна, вот почему она висит на мне всем телом, практически писает мне на ногу, чтобы заявить о своих правах.

Я сбрасываю ее руки, не желая разбираться с этим дерьмом прямо сейчас, но то, как обе девушки выжидающе смотрят на меня, не оставляет мне особого выбора.

— Это Рокси, — бормочу я, отодвигаясь от нее и указывая большим пальцем в ее сторону.

— Девушка Мэдда, — продолжает она.

Слоан, кажется, нисколько не обеспокоена действиями или заявлением Рокси. Всегда добрая, хладнокровная, она одаривает Рокси искренней улыбкой, на ее щеках появляются две ямочки с обеих сторон.

— Слоан.

Глаза Рокси расширяются от узнавания.

— Дочь Альфы Брока?

— Это я, — гордо отвечает она, и я борюсь с желанием ударить кулаком в ближайшую стену.

Слоан, которую я знал, ненавидела, когда люди называли ее так. Она всегда говорила, что она самостоятельная личность, а не просто дочь альфы. Особенно такого властного придурка, как Брок Мастерс.

— Ты просто в гостях? — спрашивает Рокси, накручивая на палец прядь своих светло-каштановых волос и приближаясь ко мне.

Теперь, когда она знает, кто такая Слоан, она явно чувствует угрозу. Все знают нашу историю.

— Не в этот раз, — вздыхает Слоан. — Учитывая всю ситуацию с охотниками, мой отец хочет, чтобы я была рядом.

— И боже упаси тебя пойти против того, что приказывает самый дорогой папочка, — горько бормочу я.

Ее глаза устремляются на меня, моховая зелень ее радужек вызывающе сверкает.

— На самом деле он сказал мне прийти прямо в лагерь, когда я вернусь, но вместо этого я пришла сюда.

— Вау, какой акт бунта, — фыркаю я. — Что дальше, не ложишься спать позже положенного времени?

Слоан одаривает меня взглядом, и я отвечаю ей тем же, мы двое внезапно вступаем в гляделки, в которых я отказываюсь уступать.

— Значит, между вами двумя не пропала любовь, да? — Рокси неловко хихикает, ее взгляд перемещается между нами.

Слоан закатывает глаза, складывает руки на груди и вздергивает подбородок.

— Давай, скажи, что ненавидишь меня, Мэдд. Мы оба знаем, что ты лжец.

Моя кровь закипает в жилах, каждая негативная эмоция, связанная с этой девушкой, вырывается наружу. Как, черт возьми, она смеет возвращаться сюда спустя восемь лет и вести себя так, будто все еще