Правило Шестьдесят на Сорок - Элли К. Уайлд

лицо Джуди, назойливое напоминание, всплывает в памяти, как это уже случалось много раз после столкновения в коридоре «Ниволи». И вся смелость исчезает. Что же в этой девушке так меня выбивает из колеи?

Ладно, может, она действительно невероятно привлекательна. Округлое лицо создает впечатление наивной невинности, если бы я не видел ее целеустремленности. А забавное подкрашивание кончика носа, когда она улыбается, заставляет мое сердце таять. Но ведь множество красивых девушек не вызывают во меня таких чувств. В чем же дело? И как я собираюсь открывать ресторан, если такая отвлекающая красота тормозит концентрацию?

Я ставлю противень с куриными крылышками в духовку, когда дверь в коридоре резко распахивается. В мгновение ока квартира наполняется звуками шагов и разговоров.

— Мы дома! — радостный голос Пен раздается эхом в коридоре.

Слышен металлический лязг — запасные ключи от квартиры с грохотом падают на стол. Я включаю кран и тщательно мою руки, смывая соус перед неизбежным нашествием.

Часы будто бы тикают в унисон с моими нервами. Вдруг в квартире раздается шквал — буря детских шагов и визгливых криков. Вихрь из двух племянников-двойняшек, Гэбби и Эвана, вырывается из коридора.

— Теооо! — пронзительный крик звучит в воздухе, и в этот миг, когда ноги оказываются зажаты в их неистовых объятиях, вся тоска, вся чертовски испорченная атмосфера мгновенно улетучиваются, растворяясь в вихре детской энергии.

Невероятное ощущение — словно три маленьких человечка объединяются, чтобы выжать из меня последнюю негативную толику.

— Привет, Тедди, — спокойно и ровно произносит мама.

За ней входят Пен и Маркус. Пен по привычке плюхается на один из высоких стульев у барной стойки, а мама оставляет на столе элегантную белую коробку.

Я бросаю кухонное полотенце.

— Так, кто же у нас полакомился пончиками?

Присев на корточки, я подхватываю Гэбби и усаживаю себе на плечо.

— Мы не ели пончики, — уверяет Эван, хотя ярко-синее пятно на его подбородке говорит об обратном.

— Ах, правда? — я наклоняюсь, вытирая подбородок тыльной стороной ладони, наблюдая, как Гэбби неистово болтает ногами и чуть не сбивает Эвана с ног. — Тогда я угощу вас одним.

— Пончики! Пончики! — хором восклицают они.

Я обхожу стойку и вижу, как Гэбби раскидывает руки.

— Нет. Хватит пончиков, — решительно заявляет Пен, выглядя как полицейский, охраняющий порядок в нашем маленьком королевстве. — Клянусь, ты их совершенно испортил. Придется ввести строгий контроль за вашими посещениями.

— Не выдумывай, Пенни, — добродушно провозглашает Маркус, уже устроившись на диване перед телевизором, с бокалом в руке. — Мы ни за что не откажемся от бесплатной помощи с детьми.

Я усмехаюсь и поднимаю Гэбби повыше, ее вопль радует уши. Подходя к маме, я обнимаю ее за плечи.

— Привет, мам. Ужин почти готов.

Она смотрит на кухню, нервно сжимая руки.

— Чем я могу помочь?

— Ничем, — произношу я, доставая коробку с пончиками.

Две пустоты в рядах сладкой пышности говорят сами за себя.

— Вино в холодильнике. Принести?

Но мама, не дожидаясь моего приглашения, уже направляется к холодильнику, предчувствуя, что я не попрошу ее даже поднять палец. Я могу уговаривать ее до бесконечности, но мама так и не смогла забыть те времена, когда мне приходилось брать на себя все заботы, чтобы помочь.

Она устраивается рядом с Пен, и между ними тут же разгорается оживленная перепалка, смысл которой ускользает от меня. С дивана раздается недовольное ворчание Маркуса — он пытается высвободить Эвана из своих объятий и вернуть в зону действия телевизора. Гэбби, расположившись у меня на плече, начинает распевать какую-то мелодию, пронзительный голосок пронизывает все пространство.

Внезапно я ощущаю, как напряжение, до этого незаметно давившее на меня, исчезает, оставляя плечи удивительно легкими. Черт возьми, среды — это настоящая отдушина, островок смысла в водовороте повседневности.

Звук таймера духовки возвращает меня к кухонному острову. Аккуратно спуская Гэбби на пол, я смахиваю с ее губ непослушный темный локон и, приложив палец к губам в знак тишины, угощаю половиной своего пончика. Она тихо хихикает и, усевшись на полу, жадно отправляет сладкое угощение в рот.

Переворачивая куриные крылышки на сковороде, я слышу за спиной знакомый кашель Пен. В душе сразу же возникает недоброе предчувствие; этот звук всегда предвещал нечто неприятное.

— Тео?

— Пен?

Мама хранит настороженное молчание, и я понимаю — они тщательно подготовились к этому номеру. Я стараюсь не отрывать взгляд от сковороды, как от спасательного круга.

— Итак, есть знакомая одной знакомой…

— О, пожалуйста, — вырывается у меня, и щипцы выпадают из рук, отправляя одно из крылышек в шумное падение на пол.

— Замолчи, — резко прерывает Пен, пока я спешно убираю беспорядок. — Есть знакомая одной знакомой, с которой тебе, я думаю, стоит познакомиться. Ее зовут Кристина, работает в недвижимости, очень привлекательная и одинока. С парнем рассталась три месяца назад.

Она выпаливает все это на одном дыхании.

— Пен, прекрати…

— О, замолчи ты! Я уже рассказала о тебе, и она ждет звонка. Свободна в следующую пятницу.

Я бросаю в мусорное ведро скомканные бумажные полотенца. Нужно срочно придумать, чем заняться в следующую пятницу.

Это уже шестая попытка Пен устроить свидание, и, похоже, она перешла все границы. Не может быть, чтобы эта девушка была «знакомой знакомой». Это напоминает историю с бариста из соседнего кафе — милая, но ужасно скучный человек, самое унылое свидание в жизни. У Пен свой тип, и он определенно не мой. Ее кандидатуры всегда слишком тихие, слишком уютные, слишком… пушистые.

Я оборачиваюсь к маме.

— Ты в этом замешана?

Мама смотрит на меня с виноватым, почти раскаянным выражением.

— Мы все хотим видеть тебя счастливым, Тедди…

— Я счастлив, — твердо заявляю я, ставя противень с крылышками обратно в духовку и решительно нажимая на таймер. — Кто сказал, что я несчастлив? У меня куча дел, работа…

— Работа — это не все, — мягко, но с упреком говорит мама. — К тому же, дорогой, зачем тебе все эти рестораны? Ты и так перерабатываешь.

— Хотя бы познакомься с ней, — настаивает Пен. — Я не прошу тебя жениться. Она хорошая девушка.

Хорошая девушка? Прекрасно.

Прислонившись бедром к кухонному острову, я встречаю ее взгляд с нескрываемым упрямством.

— Я занят. Не могу отвлекаться, пока проект не закончен.

Она открывает рот, чтобы возразить, но я ее перебиваю, поднимая руки в жесте мнимой капитуляции.

— Я не вру, Пен. Могу даже показать свой календарь. Завтра первый раунд дизайнерских предложений, потом сплошные встречи до конца августа. Я уже говорил, что это последний ужин, который я могу себе позволить до сентября.

Пен прищуривается, а я лишь пожимаю плечами.

Мама пристально наблюдает