Отблеск миражей в твоих глазах - De Ojos Verdes

Мне кажется, даже дышать перестаю, когда в проеме появляются очертания Лус. Дверь мягко закрывается. Едва различимо щелкает замок.

И одновременно с этим я активирую лампу.

Секунда — Лусинэ вскидывает потрясенный взгляд на меня.

Оба замираем.

Девчонка следом в испуге роняет стакан с водой, пушистый ковер заглушает падение, но слабый звук будто взрывом звучит.

По крайней мере… в моей башке точно динамит башляет.

Детали.

Детали подмечаю мгновенно.

Черные волосы, собранные в косу. Татухи на руке нет. Стремная ночнуха в пол, которые, думал, уже давно не шьют. С века так… девятнадцатого. И глаза.

Сонные. Опухшие. Глаза.

Натурально сонные, потерянные, а такое не сыграешь.

За десять-пятнадцать минут не реально перевоплотиться в человека, спавшего до такой припухлости.

Лусинэ в ужасе подносит ладони ко рту. Взгляд мечется, расширяется, сигналит аварийно.

Поднимаю руки перед собой в неосознанном жесте, транслируя, что не обижу.

И сам цепенею на мгновение.

Я, блядь, дробно принимаю эту действительность вместе с возобновившимся рваным дыханием.

Принимаю…

…что ни хрена, сука, не существует никакой Лусинэ-Вики.

Это просто… чучундра Люси.

А там… просто официантка Вика.

Два разных человека.

С чудовищно похожими глазами.

Баста.

10. Барс

— Мы можем поговорить? — эта тихая просьба в разгар обручения от собственной невесты немало удивляет меня.

Киваю, предполагая, что Лусинэ имеет в виду разговор тет-а-тет, для которого нам предстоит найти укромный уголок.

Подзываю официанта и интересуюсь, есть ли в ресторане возможность уединиться, на что получаю утвердительный ответ, и нас провожают в «комнату невесты» — некое подобие удобной гардеробной для невест и всех, кому нужно переодеться, привести себя в порядок, попудрить носик во время свадебных торжеств.

Наша помолвка пока не свадьба, но масштабы практически совпадают. В ресторане минимум двести гостей.

Тот самый близкий круг.

Как только дверь за работником закрывается, изнутри щелкаю замком, чтобы нам никто не помешал.

Моя чучундра заламывает руки, я ненароком мажу по кольцу, которое час назад надел ей на безымянный палец, официально укрепляя её статус невесты. Странно, но дед каким-то невообразимым образом подобрал самое гармоничное украшение для тонких пальчиков Лусинэ. Даже мне нравится чертово кольцо на ней. Хотя никакого особо значения этот факт не имеет.

— Я тебя внимательно слушаю, — сажусь на диван, давая ей преимущество в росте, может, прием чуть урезонит адский тремор девчонки.

— Это ошибка! — пищит и замолкает.

Пока не совсем втыкаю. Но уже интересно.

— Я тебе не нравлюсь, — выдыхает через секунд десять и заливается краской.

Вот теперь я заинтригован по самые жабры.

— В общем, нам не стоит жениться.

Ты себе даже не представляешь, насколько права.

А кто сказал, что мы женимся?

Вслух не произношу, рано еще для этого перфоманса, я пока не получил лавэ.

— Обоснуй, — мой голос ровный и добродушный, хотя ржать охота от ситуации. — Почему сейчас? Почему не озвучивала раньше?

— Позавчера ночью, когда ты…

— Я же объяснил, это тупая шутка. И извинился.

Да уж, чего мне стоило успокоить её в ту ночь… Несколько минут как мантру твердил, что я дурак, решивший пошутить, пока благоверную перестала бить дрожь испуга. Договорились, что никто об этом не узнает, и я мирно съебался. Разочарованный и потухший.

— Дело не в этом, — судорожный выдох, новый виток румянца. — Барсег, ты так смотрел на меня… И всегда так смотришь… Свысока. Снисходительно. Даже с брезгливостью. С презрением. Но той ночью — особенно. Ты совсем не уважаешь меня. Не говоря о большем. И брак с подобными исходными не имеет будущего.

Пиздец.

— Я так не хочу, — разводит руки широко в стороны и переходит на отчаянный шепот.

Точно пиздец.

— Давай скажем, что не хотим этой свадьбы. Одна я не осмелюсь, а если оба…

Лусинэ резко обрывает себя и сникает.

Меня только сейчас догоняет истинный градус подлости, совершаемый мной против неё. Я ни разу не задумался о том, как себя веду, как она это воспринимает, как относится… Преследовал иную цель, шел за каким-то угаром. Вообще никак не парился о Лус.

Паскудная моя сущность, такие дела.

Встаю и издаю свистящий вздох. Медленно приближаюсь. Впервые, быть может, иду на нормальный тактильный контакт, когда беру её за руку и легонько сжимаю.

— Всё будет хорошо, ничего такого нет, тебе показалось. Давай не рубить, дату свадьбы окончательно не решили. Перекинем на следующий год. Притереться время есть. Я не отношусь к тебе презрительно.

По сути, нагло чешу. Но как ей сказать, что от одного взгляда на её нелепо измазанное лицо меня перманентно тошнило.

В желтых глазах гаснет та малая смелость, с которой девчонка сюда шла. Словно огонь потух. Вижу, что не верит. Чувствует фальшь.

Такой вот я конченый мудак, сказать правду о том, что и так не собираюсь жениться, не могу. Ей явно было бы в этом случае спокойнее. Но доверять этой девушке и кому-либо свои планы — не стану.

Пусть всё идет, как есть. А она — лишь важный винтик в этой истории. Но историю начал писать не я.

Мне хочется обнять Лусинэ. Дикий несвойственный порыв.

И стоит сделать маленькое колебание корпусом, она отшатывается, вырывая свою ладонь.

Понимаю.

— Пойдем?..

Открываю дверь и пропускаю невестушку.

Не глядя на меня, с опущенной головой бредет мимо.

Шагаю следом.

Размышляю о том, сколько стойкости этой хрупкой зашоренной девочке пришлось призвать в себе, чтобы набраться духу высказать мне свои страхи в лицо и попросить о разрыве, учитывая, как стесняется и еле дышит в моем присутствии.

В фойе замечаю за стеклянными дверьми курящего на крыльце Марка. Резко меняю направление.

— Запрещено же, — деланно цокаю, обглядывая других курящих.

— Да и похуй, — прагматичный ответ. — Пока администрация закрывает глаза на нарушение запрета, все будут дымить.

Друг провожает взглядом заходящую в наш зал Лусинэ.

— Необычная она у тебя.

— Ага. Харизматичная замухрышка.

— Не красавица, да, но, блядь… будто что-то мощное в ней есть.

— Забирай, — толкаю великодушно и улыбаюсь во все тридцать два.

Марк стреляет в меня осуждением, зная всё с самого начала, и скрипит вместе с выпускаемым дымом:

— Ну ты и уёбыш, Барс.

— Гены не пропьешь, дружище.

По его лицу проходит тень, замирает на секунду, затем ведет плечами, будто скидывая неприятные мысли.

— Не нагнетай, по-братски. Задрал со своей поганой кровью.

Фыркаю на его реплику. Не развиваю. Я об этом и не говорю никогда. Так, иногда самоирония хлещет из меня мелкими подколами. Марк просто