Освобождение Луки - Виктория Эвелин

— Когда твои руки вот так вытянуты, должно быть, очень больно.

Глаза Луки закрылись, и он застонал, когда она потерла его ноющие мышцы.

Элис вспомнила голос, который только что приказал ей прикоснуться к нему. Это был не голос Хеласа. Он ушел? Куда он делся, если не всегда был здесь?

Глава 4

Лука

Все было как в тумане. Беспорядочные мысли приходили к нему обрывками, но он не мог удержать ни одну из них. Каждый раз, когда он пытался, всепоглощающее вожделение застилало его разум, оставляя тупую, мучительную боль в теле.

Мягкие руки, скользящие по его горящей коже, были его единственной передышкой. Он мог чувствовать ее. Слышать ее. Свою пару.

Пока она была рядом с ним, он обнаружил, что может сосредоточиться. Когда она заговорила, ее голос ощущался как прохладный мед, стекающий по его ноющему телу.

Он не мог понять ее слов, но когда он заговорил, она прикоснулась к нему, поэтому он сосредоточил всю свою энергию на том, чтобы отогнать темное облако похоти, которое затмевало его чувства, и определить предметы, на которые она указала. Рука. Дверь. Элис.

Теперь она касалась его плеч. Провела своими мягкими ладонями по его спине. Он пытался вспомнить, где он был, как сюда попал, но каждый раз, когда он это делал, его разум терялся, пока не оставалась единственная мысль. Возьми ее. Возьми свою пару.

Он сосредоточился на ее руках и ее нежных словах.

Сосредоточься на ней.

Она была его спасательным кругом. Единственное, что связывало его с его незамутненным разумом.

Он почувствовал, как холодный металл обхватывает его запястья. Хотя он не мог вспомнить, как они туда попали или почему он был связан, он был благодарен. Если бы его руки были свободны, он не был уверен, что смог бы контролировать себя.

Глава 5

Элис вела счет своим дням единственным доступным ей способом без часов, считая свои визиты к Луке. Предполагая, что ее приводили к нему каждый день, она насчитала две недели в этом месте.

Она ждала этих визитов с большим нетерпением, чем могла бы выразить словами. Лука не только утешал ее своим глубоким голосом и знакомыми льдисто-голубыми глазами, но и давал ей почувствовать, что она не одинока. Всякий раз, когда ее мучили кошмары или когда ее тревога возникала из ниоткуда, Элис знала, что на следующий день она может обвить руками его шею, и он успокоит ее. Она уже несколько раз плакала у него на плече, и чем чаще это происходило, тем меньше смущалась. Он утыкался носом в ее шею, когда она плакала, и слегка мурлыкал, каким-то образом зная, даже сквозь туман в голове, как заставить ее почувствовать себя лучше.

После ее визитов Сэл, Гишен или Хелас привожали ее обратно в камеру, где ее ждала еда. Если Хелас провожал ее, как это было сегодня, он рассказывал ей о ходе дня и иногда, в зависимости от своего настроения, отвечал на некоторые ее вопросы.

Сегодня Хелас тихо сидел в углу, скрестив руки на груди, наблюдая, как Элис ест. Его обычно непроницаемая маска невинного очарования исчезла. Вместо этого его губы были сжаты, а лоб задумчиво нахмурен. Что-то произошло, что вызвало эту перемену в его сдержанном поведении, но она понятия не имела, что.

Элис ела медленно, заставляя себя проглотить безвкусную кашицу, которую ей давали каждый день. Либо люди на этой планете ели только один раз в день, либо они кормили ее только один раз в день.

— У него еще нет меток, — сказал Хелас, обращаясь скорее к комнате в целом, чем к себе.

Не зная, что сказать, она моргнула.

— У тебя есть какие-нибудь мысли по этому поводу? — спросил он, прищурившись.

Застигнутая врасплох, она села немного прямее. Он никогда раньше не спрашивал ее мнения ни о чем. Мудак, должно быть, действительно в растерянности.

Один и тот же вопрос крутился у нее в голове каждую ночь. Почему у Луки не появлялись метки? Самым логичным выводом было то, что она не была его парой.

Беспокойство охватывало ее каждый раз, когда она размышляла об этом. Возможность того, что она могла бы стать парой Луки, была единственной ценной вещью в ней и, следовательно, единственной вещью, защищающей ее прямо сейчас. Если бы Хелас тоже пришел к такому выводу, ее свидания с Лукой, вероятно, кардинально изменились бы.

Хотя она постоянно боролась с собой, чтобы не привязываться к Луке, не заботиться о нем, простая правда заключалась в том, что она это делала. Она просто была слишком слаба, чтобы держать свое сердце взаперти от того, кто не сделал ничего плохого. Он был ее опорой, и хотя они едва могли разговаривать друг с другом, она начала чувствовать связь с ним, которую никогда не чувствовала ни с кем другим.

— Ну, — начала она, пытаясь придумать хороший ответ, — может быть, это помогло бы, если бы он мог поговорить со мной. Кажется, он не всегда меня понимает. Кроме того, я всегда прикасаюсь к нему, верно? Может быть, если бы его руки были свободны, и он мог немного прикоснуться ко мне, это сработало бы.

— Ты бы не возражала, если бы он прикасался к тебе? Запах твоего страха может быть вредным, — ответил Хелас, глядя на Элис.

Запах моего страха? Она обдумала его слова, но решила не подвергать их сомнению.

— Пока у меня есть место, чтобы уйти, если понадобится. — Она старалась, чтобы ее голос звучал непринужденно, но мысль о том, как Лука обнимает ее своими сильными руками и прижимает к себе в ответ, заставила ее сердце забиться быстрее.

— Он не может понять тебя, потому что мы не обновили его переводчик. Твой переводчик был запрограммирован на наш язык, но его переводчик не был запрограммирован на твой.

— У меня есть переводчик? — выпалила Элис. Она задавалась вопросом, почему она может разговаривать с Хеласом, Гишеном и Сэлом, но она просто предположила, что они выучили английский.

Хелас склонил голову набок, глядя на нее, как на ребенка, который сказал что-то смешное.

— А ты что думала? Что мы все говорили на твоем языке на нашей планете?

Элис покраснела, чувствуя себя глупо из-за того, что не пришла к такому выводу раньше.

Хелас пренебрежительно махнул рукой.

— Спаривание происходит инстинктивно. Тебе нет необходимости с ним разговаривать, и я сомневаюсь, что, находясь под действием наркотиков, он все равно был бы хорошим собеседником.

— Тогда, может быть, тебе стоит прекратить давать ему