Освобождение Луки - Виктория Эвелин

— Я хотела бы знать, что он за человек. — Она надеялась, Хелас расскажет ей обо всех людях, которых Лука убил, или о маленьких старушках, которых он обокрал. Было бы в сто раз проще не беспокоиться, если бы Лука был ужасным человеком.

Хелас сморщил свой нос картошкой.

— Раньше он работал со мной как ученый-исследователь. Мы пытались найти лекарство от бесплодия нашего вида. Он был очень мотивирован, но после того, как узнал о наших экспериментах здесь, кажется, он оказался недостаточно мотивирован. У меня не было другого выбора, кроме как запереть его. Он планировал предать меня.

Она внутренне застонала. Ее внутреннее чутье было верным. Лука был жертвой, и если история Хеласа была правдой, то она также верила, что Лука должен быть хорошим человеком.

Причина, по которой Луку схватили и заперли, теперь была ей ясна. Избиения и принудительное употребление наркотиков, с другой стороны, рассказали ей о Хеласе кое-что другое. Причиненная боль была ненужной и была причинена из мстительного, злого побуждения. Хелас не очень хорошо воспринял предательство Луки.

— Лечение бесплодия с помощью расы, произошедшей от клеканийцев, является основной целью моей организации. Вы, люди, не отправлялись в космос и не скрещивались ни с какими другими видами. Земля — это прекрасно сохранившаяся, неразбавленная, живая запись ДНК предков клеканийцев. Прискорбно, что кто-то с зараженной кровью оказался тем, кто узнал тебя, но я должен отложить свое отвращение в сторону ради общего блага.

— Почему тебе обязательно нужно физически избивать его и истязать электрическим током? У тебя нет успокоительного или чего-нибудь еще, что подействовало бы вместо него?

— Смешивание различных лекарств с теми, которые уже есть в его организме, может вызвать нежелательные реакции или, возможно, загрязнить его образцы. Я стараюсь использовать седативные средства только в случае крайней необходимости. — Он встал и направился к двери, ожидая, что Элис последует за ним. — Пора. Я бы хотел, чтобы ты чаще прикасалась к нему сегодня.

Элис поднялась, уставившись в землю, чтобы скрыть свое нетерпение.

— Если ты принесешь мне какие-нибудь медицинские принадлежности, я прикоснусь к нему. У него много синяков и порезов, за которыми нужно ухаживать.

Он издал невеселый смешок и снова повернулся к ней лицом.

— Ты не в том положении, чтобы выдвигать требования. — Злая усмешка искривила его губы. — Он не исцелится. Ты прикоснешься к нему. Если ты этого не сделаешь, я пошлю ток через его наручники. Любая боль или страдание, которые он испытает сегодня, будут на твоей совести, а не на моей.

Слезы снова навернулись на ее глаза. Она сосредоточилась на контроле своего дыхания, чтобы он не увидел, как его слова подействовали на нее.

Он шагнул в дверь, и Элис тихо последовала за ним, низко опустив голову, всю дорогу до комнаты Луки. Ей было невыносимо видеть торжествующее выражение лица Хеласа. С ее стороны было глупо упоминать об исцелении Луки. Теперь Хелас знал, что ей не все равно, пострадал мужчина или нет. Она проявила к нему слабость, и он использовал это, чтобы контролировать ее.

Именно поэтому я должна стараться не обращать внимания на него! Я только ухудшила ситуацию для нас обоих.

Его пристальный взгляд следовал за ней, пока она проходила через открытую дверь камеры.

— Помни, я буду наблюдать.

Элис, шаркая, вошла в полутемную комнату, и ее глаза встретились с глазами Луки. Он все еще стоял на коленях и был закован в цепи, но теперь его руки были не связаны за спиной, а широко разведены. Кандалы на каждом запястье покоились, словно приклеенные, на новой металлической пластине на каменной стене.

— Его цепи позволяли ему иметь некоторую свободу, но после вчерашнего эпизода мы решили, что было бы разумно ограничить его движения. — Хелас встретил ее презрительный взгляд. — Магнитные манжеты менее удобны, но он не сможет из них вырваться.

Она нахмурилась, глядя на его удаляющийся затылок. Он говорит о том, что заковывает человека в цепи, как будто делает ему одолжение.

Когда дверь за Хеласом закрылась, она вернула свое внимание Луке. Он слабо потянул за наручники и издал страдальческий стон. Темные, уродливые синяки покрывали его торс, заставляя Элис сочувственно поморщиться. Она опустилась перед ним на колени. Его глаза не были такими черными, какими они были, когда она видела их в последний раз. Его зрачки все еще были расширены, но он выглядел немного более осознанным, чем вчера. Он позволил своему жадному взгляду блуждать по ней.

Он резко вскинул голову, когда откуда-то с потолка донесся громкий голос.

— Прикоснись к нему, Элис!

Она оглянулась на Луку. Все его тело напряглось при этом звуке, а глаза были дикими.

Прежде чем она успела отреагировать на внезапную команду, электрический разряд пронзил цепи Луки, заставив его согнуться пополам и взреветь от боли.

Элис вскрикнула и двинулась к нему. Как бы сильно ей ни хотелось ослушаться Хеласа, она не могла позволить Луке страдать. Она подождала, пока не стихнет электрическое жужжание, затем, когда она была уверена, что ее не ударит током, она протянула руку и осторожно положила ее ему на плечо. Он немедленно откликнулся на ее прикосновение.

Лука взглянул на нее, на его лице была очевидна боль. Насколько сильно Хелас пнул его вчера? Если у него были сломаны ребра, то такие судороги, должно быть, мучительны.

Элис подняла и другую руку и провела кончиками пальцев по его напряженным плечам. Его твердые мускулы расслабились под ее прикосновением, и он начал мурлыкать. Она улыбнулась и прошептала:

— Я никогда раньше не слышала, чтобы мужчина мурлыкал.

Когда она сильнее погладила его плечи, к ней вернулись размышления прошлой ночи. Лука был очень сильным. Сильнее любого мужчины, которого она когда-либо встречала. Что, если она сможет снять с него эти оковы? Он уже доказал, что защищает ее. Он мог бы помочь им сбежать.

Пригладив его волосы, она заглянула ему в глаза.

— Мне так жаль, что они причиняют тебе боль. Может быть, мы сможем выбраться отсюда вместе.

Мне нужен план.

Элис позволила своим рукам нежно пробежаться по руке Луки, пока не достигла его запястья. Повернувшись спиной к камере, она спрятала его кандалы от посторонних глаз и осмотрела их. Она никогда раньше не вскрывала замки, но, возможно, могла бы научиться.

— Черт, — прошептала она себе под нос. На толстом металле, опоясывающем его запястье, не было замочной скважины или вообще какого-либо отверстия, если уж на то