Хозяйка приюта, или Я не твоя жена, дракон! - Анна Солейн

— Да?

Дверь скрипнула. На пороге возникла невысокая фигурка в неизменном черном платье и с двумя толстыми косами цвета воронова крыла.

— Мелисса? Что-то случилось? Ты уже должна спать.

Фыркнув, она скрестила руки. Не учи, мол!

— Что случилось? — повторила я.

— Так ты в самом деле хочешь показать нас на этой ярмарке? — выпалила она, подходя ближе. — Как цирковых уродов?

Я нахмурилась.

— Нет. Я хочу…

— Неважно, чего ты хочешь! — отрезала Мелисса, блестя глазами, которые казались черными в свете стоящего на моем столе канделябра. — Воспримут все это именно так! Отродья — среди нормальных людей! Вот же уроды!

— Мел…

— Что?! Давай, скажи, что я неправа! Какой у тебя план? Просто выстроить нас в ряд — и заставить жонглировать яблоками, кувыркаться — или что там еще делают в цирке уроды или медведи?

Я окончательно перестала понимать, что происходит. Кажется, Мелисса была единственной из детей, кому моя идея с ярмаркой понравилась. Или нет? Она передумала?..

— А что ты предлагаешь? — осторожно спросила я.

На лице Мелиссы появилось удовлетворенное выражение.

— Нам нужно шоу! Драматургия! Спектакль! Нам нужен катарсис!  Как ты не понимаешь? Нельзя просто так выйти на сцену — и ждать, что зритель тебя полюбит! Тем более скептически настроенный!

Оу. С драматургией я сталкивалась только в рамках утренника для четырехлеток, где Баба Яга крадет подарки и Новый год под угрозой срыва. Иными словами, совершенно в этом не разбиралась.

— А ты знаешь что-то об этом?! — осторожно спросила я. Кажется, я поняла, к чему она клонит.

— Конечно! Законы драмы, целая жизнь на сцене — как об этом можно не знать?! Моя мама — знаменитая актриса, отец — режиссер, известный на все королевство, я все детство провела в театре и однажды тоже стану… тоже… стану...

Мелисса осеклась, а меня больно резануло это “все детство”, сказанное вскользь двенадцатилетней девочкой, как и то, что она “готовилась”. Готовилась стать похожей на маму? А потом на этом пришлось поставить крест? Из-за ее дара?

Она поджала губы и отвернулась. Вытерла что-то с лица.

— Мелли… — Я обратилась к ней именем, которое чаще всего использовали дети — до сих пор я не решалась за ними повторять. — Мелли, послушай…

— Это вы послушайте! Мои родители от меня отказались, но я все равно… Я все равно Мелисса Макмайер! У меня в жилах их кровь, я не какая-нибудь там селянка неотесанная! Я осталась собой и я… Я всем покажу, чего я стою! И я не дам вам загубить наше выступление!

Я отложила перо, подалась вперед и серьезно спросила:

— Что ты предлагаешь?

***

Я и оглянуться не успела, когда наш дом превратился в филиал столичного театра. Мелисса подошла к делу со всей серьезностью. В одной из комнат на втором этаже теперь располагалась “сцена”, сколоченная генералом Реннером из досок. У нее был даже “занавес” — шторы из старых запасов, настолько ветхие, что их даже Долорес не стала воровать. Сейчас они пришлись очень кстати.

У детей появились “роли” и “реплики”. Я попробовала было сунуться в процесс, но получила только отповедь:

— Ты разве в этом разбираешься? — напустилась на меня Мелисса, когда я предложила кое-что… исправить.

Опасалась я, хм, великой силы искусства. Потому что задумка Мелиссы, по правде говоря… Да уж.

Я разного ждала от маленькой девочки. Но не такого.

И сейчас хотела ей мягко намекнуть, что… что хорошо бы что-то поменять.

Примерно все.

— Э-э… Не то чтобы, но…

— Ты когда-нибудь вообще была в театре?! — выпалила она, приосаниваясь и вскидывая подбородок — в таком положении она вытягивалась практически в мой рост.

— Э-э-э… — снова растерялась я и тут же нашлась. — Да! Да, была!

В той, другой жизни, мне было не до хождения по театрам, но один раз я там все-таки была. Еще в школе! А уж сколько детских утренников я перевидала…

Нам нужно поставить что-то такое, легкое и доброе, как детский утренник. Правда же? Правда?

— Сколько? — выгнула бровь Мелисса. — Один раз? Или ты подразумеваешь под изящным и аристократическим искусством театра ярмарочные балаганы?

— Э-э-э… Мелисса, давай-ка сменим тон.

— Я не могу работать в такой обстановке! — вспыхнув, она бросила в воздух листы, на которых была написана “пьеса” и вылетела из комнаты.

Я удивленно посмотрела ей вслед. Видит бог, эта девчонка невыносима! Генерал Реннер, стоящий у двери, спрятал смех за кашлем.

— Эй! — заволновался Дерек, который сидел, болтая ногами, на карнизе над окном. На его плечах красовалось кухонное полотенце, символизирующее “плащ тьмы”. Хороший "плащ", сценический, мне поручили сшить. Поручили — и никак иначе. — А нам что делать? Как мне теперь слезть? А-а-а…

— Дерек, ты виверна, — устало напомнила Бетти. — Мы все знаем, что ты не боишься высоты.

Софи, бесшумно взмахнув широкими совиными крыльями, поднялась в воздух и повернулась к Дереку спиной, предлагая спуститься на ней верхом. Вряд ли в этом доме было существо добрее и наивнее все-таки.

Я вздохнула и посмотрела на Юджина, у которого под рубашкой была подушка, изображающая огромный живот.

— Леди! — обрадовался он. — Как вы думаете, идет мне, леди?

Он повернулся боком, чтобы живот был виднее.

Я тяжело вздохнула во второй раз и решила, что мне пора выпить кофе. Раз уж в доме он теперь есть благодаря щедрости мэра. Вынужденной.

Спустившись на кухню, я поворошила под плитой поленья, поставила на нее турку с водой и принялась гипнотизировать ее взглядом.

— Иви… — раздался у меня за спиной голос генерала Реннера.

Я дернулась так сильно, что едва не свалилась прямо на плиту.

Ш-ш-ш… Что ж ты делаешь!

— Гене… Хм, вы что-то хотели?

Он ухмыльнулся, подошел ближе и остановился в паре шагов от меня. Не то расстояние, из-за которого можно было бы воскликнуть: “Что вы себе позволяете!” и сбежать. Но ровно то