Вы (влюбитесь) пожалеете, господин Хантли! - Екатерина Ильинская

и я опять задвинула ненужные мысли. Скоро должны были появиться первые посетители, так что волноваться стоило именно об этом. Но тяжесть в груди не проходила, а словно даже росла.

Я положила подушку рядом с креслом и опустила Саюши, которая свилась кольцами и удобно устроилась на временной лежанке.

Все вокруг вдруг засуетились, перекладывая товары на стойках. Ко входу проследовало два крепких мужчины в красных мундирах и высоких шляпах. Они одновременно распахнули обе створки и вышли наружу, а с улицы начали заходить зрители.

В груди теснилось волнение и непонятное ожидание, но я совершенно не понимала, чего жду. Первого клиента? Начала представления? Или мне передалось общее настроение? Но нет. Все вокруг были радостно-оживлённые, а я скорее испытывала нетерпение, словно что-то должно случиться, но пока не произошло.

— Мам, смотри, там мохнатая змея, — донёсся громкий шёпот от расположенного рядом лотка со сладостями. — Мам, хочу погладить.

Я посмотрела на девчонку лет восьми, которая не могла оторвать глаз от Саюши, потом перевела взгляд на коббарру. Обросшая змея явно не имела ничего против поглаживания, и я махнула рукой, подзывая ребёнка. Девочка взвизгнула от радости и потащила родительницу в сторону моей палатки.

— Не визжи, Аманда. Это не прилично, — строго сказала ей женщина, а потом виновато мне улыбнулась. Едва удалось сдержать смех — точно так же говорила и моя мама в детстве.

И пока Аманда гладила Саюши, я сделал расклад её маме, хотя женщина явно не слишком верила в мои слова, но давала дочке больше времени, чтобы возиться с необычным существом.

Не знаю, кто в тот вечер был популярнее: я или коббарра. Хотя, положа руку на сердце, конечно, Саюши. Она просто купалась в лучах детской, да и не только детской, любви и непрестанного внимания. А я вдруг почувствовала вину, что обделяю свою змейку душевностью. Она же совсем недавно была цирковым животным, а теперь сидит запертая со мной в доме и наверняка скучат по этой жизни, где её каждый вечер ласкало столько людей. И я одна, конечно, не могла заменить их всех.

Коббарра подняла голову и протестующе зашипела, словно поняла, о чём я думаю, но тут же вернулась к своим почитателям.

Внутри снова всколыхнулось нетерпение, и словно ниточка потянулась от сердца куда-то за пределы цирка. Я попыталась сосредоточиться, чтобы понять, куда она идёт, но подошедшая пара попросила сделать им расклад, сбив настрой. И дальше я почти без остановки гадала до самого начала представления.

Когда зал опустел с третьим звонком, я встала, чтобы пройтись. От долгого сидения устала спина, да и хотелось посмотреть, что же тут ещё есть. Продавцы раскладывали новый товар взамен купленного, подсчитывали выручку или болтали с соседями. Несколько человек пошли смотреть шоу.

— Может, тоже сходим? — обратилась я к Саюши. Хотя я не так давно была на цирковом представлении на ярмарке, но хотела показать его коббарре. Она наверняка соскучилась по этой атмосфере.

Ниточка, связывающая меня и что-то неизвестное, снова натянулась. Я оглянулась на двери, закрытые после начала представления. Но никто в них не заходил.

— Пс-с-с-ст, — позвала меня змейка.

Я подхватила её на руки и пошла в коридор, где скрылись лоточники, решившие посмотреть представление. Вот только мы, наверное, где-то пропустили нужную дверь или поворот, потому что вместо арены, пришли к клеткам с животными.

Глава 58

Коридор основного здания соединялся со зверинцем крытой галереей, и я поняла, что вышла во внутренний двор, только когда упёрлась в вольер, а в нос ударил специфический запах магических и немагических существ.

Клетка была пуста. Может, животное увели на арену, а может, оно спало в небольшом домике. Из дальнего угла раздалось ржание, удары копытами о землю. Я повернулась и медленно пошла в ту сторону. Саюши заползла мне на плечи, чтобы лучше видеть, а её хвост свисал вниз на манер шарфа.

Странно. В этот раз не было страха. Я шла медленно, словно во сне, и, наверное, поэтому не ждала нападения и боли. Не приходилось напрягаться, чтобы напомнить себе, что я в безопасности. Я действительно чувствовала себя защищенной.

Гнедая кобыла стояла в самом последнем стойле и с готовностью ткнулась носом в протянутую руку. Прошлась мягкими губами по ладони и обиженно фыркнула не найдя угощения.

А я… Вдруг заплакала. Столько долгих лет боялась подходить к животным, заталкивала страх поглубже, что сейчас, когда он растворился в суете и проблемах большого города просто не могла поверить в то, что освободилась от этого груза.

Я плакала, гладя лошадь, к которым не прикасалась больше десяти лет. Плакала, чувствуя, как едва заметно мурлычет коббарра. Я плакала, отпуская прошлое…

Не знаю, сколько так простояла. Полчаса, час? Представление ещё не закончилось, но идти туда уже не хотелось. Внутри царило опустошение. И в этом опустошении ещё сильнее ощущалось, как натянулась нить, нетерпеливо дёргая куда-то на улицу. Почему так хочется домой?

Я бы ушла, но обещание, данное господину Рикардо, вынуждало остаться до позднего вечера.

— Не хочешь остаться в цирке? — спросила я у Саюши, вытирая влажные от слёз щёки. — Тут тебя все любят.

— Шс-с-с, — ответила она, и я поняла, что коббарра тоже попрощалась с прошлым и возвращаться к нему не собиралась.

— Тогда пойдём, закончим работу.

В зале ещё было тихо, но по тому, с каким ожиданием продавцы смотрели на коридор, откуда должны были появиться зрители, я поняла, что скоро представление закончится.

И точно. Минут через десять где-то открылись невидимые отсюда двери, выплескивая наружу шум аплодисментов, восторженные крики и первых покидающих трибуны людей. Сразу стало суетно и радостно. И хотя мы с Саюши представления не видели, но смех и улыбки выходящих зрителей заражали энергией и весельем, словно и я была причастна к тому удовольствию, которое они получили в цирке.

Но несмотря на восторги и оживление, внутри всё равно что-то тянуло, заставляя внимательно разглядывать в толпу и выискивать кого-то, пока внимание не привлекла за миниатюрная брюнетка лет двадцати пяти-тридцати с внимательным оценивающим взглядом. Дорогое, отлично пошитое платье и драгоценности говорили, что дама из аристократок.

Она явно кого-то ждала, прохаживалась вдоль стены и рассматривала людей. Иногда кивала знакомым, иногда перебрасывалась парой фраз с другими зрителями.

Женщина не была тем, кого я искала, но интуиция подсказывала, что к ней надо было подойти. Я поколебалась, решая уместно ли такое в цирке, но всё же