Необходимо и недостаточно - Швепса

И начала двигаться. Сначала медленно, чтобы немного привыкнуть к чувству наполненности. Чтобы вкусить новые ощущения. Понять, каково это — заниматься любовью.

И нет, это было не хуже, чем действие наркотика. Но и не лучше. Просто… совсем иначе. Всё чувствовалось ярче, но не из-за ощущений тела, а просто потому, что я захлёбывалась от эмоций. Теми, что наркотик напрочь отключал, как какую-то неважную составляющую. Я слышала каждый хлюпающий звук, ловила каждый тихий стон Драко, водила руками по его груди, пока подушечки будто таяли от соприкосновений, и сходила с ума от трения внутри.

Его пальцы впивались в кожу на бёдрах. Его губы успевали ласкать и мою шею, и щёки, и грудь, откуда, казалось, вот-вот должно было выпрыгнуть сердце.

Наши дыхания совсем сбились, перемешиваясь в какую-то общую мелодию, даря ещё больше удовольствия. И я чувствовала себя так, будто в тумане. Но не в дурманящем, нет… В таком лёгком, приятном, напрочь сбивающим общий поток мыслей, которые были способны сосредоточиться только на одном — горячих волнах, которые раз за разом окутывали всё тело.

Я растворялась в его руках, пока он активно начал помогать мне тазом, чуть ускоряя темп. Будто возрождалась заново, плавилась в его объятиях. Дрожала от избытка чувств, до этого момента мне совсем незнакомых. И принимала… принимала Драко без остатка, всем телом откликаясь так, как могла.

— Мне ещё никогда не было так хорошо, Гермиона, — прошептал он куда-то в мои волосы.

И я вновь целовала его, находя такие любимые губы. И не нужно никаких слов, чтобы осознать всю химию, что была между нами.

Я, наверное, была полной дурой, когда воспринимала наш секс как что-то механическое. Так банально необходимое для выживания. Но нет… Это было куда большим. Настолько, что мне сложно описать.

Когда я совсем выбилась из сил, а мои движения стали ещё более хаотичными, Драко прижал меня к себе, быстро подталкивая в сторону и нависая надо мной. Я слышала: его дыхание было таким же тяжёлым, как и моё.

Он наклонился вниз, оставляя на моей шее влажный поцелуй, и принялся нашёптывать что-то вместе с первым толчком внутрь.

Но я не услышала.

Резкая боль. Визжащий звон в ушах. И виски готовы были разорваться прямо сейчас.

Я распахнула глаза, хватая ртом воздух и не находя сил даже пошевелиться, пока Драко припал к моей груди, начиная вколачивать сильнее и совсем не замечая происходящего со мной.

Я пыталась сжать простынь, пыталась издать хоть звук, но из глотки вырывались только порывистые хрипы. Так похожие на чёртовы стоны удовольствия, от которого я упорхнула за мили за считаную секунду.

Чёртова боль снова украла у меня всё. Снова стала третьей гостей в нашей спальне, разрушая ту хрупкую идиллию, что мы создали. Руша наши мечты, желание Драко. Всё на своём пути.

Пульс отбивал чечётку на остатках моих нервных клеток. И он бил моё сознание наотмашь куда быстрее толчков Малфоя, которые теперь лишь вызывали ещё больший спазм. Закручивали тугой узел внизу живота, будто меня потрошили изнутри.

Больно. Невыносимо. Мучительно.

Грудную клетку разрывало. Так, если бы я вдыхала не воздух, а раскалённую лаву.

Между рёбер единовременно полоснули сотни кинжалов, разрывая плоть. В глазах стояла пелена. Я уже не видела ни Драко, ни балдахина кровати, ничего. Лишь белое полотно с алыми крапинами.

И я закричала.

Собственный утробный звук, пронзительно ударивший по перепонкам, лишь на мгновение вернул мне зрение. И сквозь слёзы, затаившиеся на глазах, я увидела лицо Драко.

Ошарашенное, застывшее, пока серые радужки с непониманием вглядывались куда-то сквозь меня.

Прости, прости, прости…

Он полностью лишил меня прикосновений, замерев где-то рядом. Я ни черта не видела и попробовала пошевелить пальцами, на ощупь с трудом скользя по простыням.

— Гермиона? — его болезненный шёпот вызвал внутри лишь очередной спазм.

И я, вздрогнув всем телом, кое-как перекатилась к краю кровати, тут же сплёвывая желудочный сок на пол. Желудок продолжал неистово сокращаться, пытаясь вытряхнуть из себя стимулирующие зелья. И как только это произошло, я почувствовала освобождение всего на секунду, прежде чем меня вновь пронзила невыносимая боль.

И она была куда сильнее всех предыдущих.

Круциатус Беллатрисы казался какой-то вознёй в детской песочнице по сравнению с тем, что я испытывала сейчас. Мне будто одновременно ломали все кости, вместе с тем кромсая плоть ножами и с воздухом впуская в лёгкие Адское пламя.

Впившись дрожащими руками в ковёр, я рухнула на пол, не чувствуя того, как переломала все ногти, превращая подушечки пальцев в кровавое месиво. На спину легла чья-то ладонь, вынуждающая гореть меня ещё сильнее.

Это был Драко.

— Где… датур? — прохрипела я, не в силах даже развернуть голову.

Потянулась к тумбочке, угадав её очертания среди непонятных пятен вокруг. Кажется, дёрнула какой-то ящик и начала щупать внутри, но, к своей досаде, не находя там ничего похожего на пакетик с порошком.

— Остался всего час, Гермиона, — почти умолял Драко, обнимая меня со спины и пытаясь поднять на ноги.

— Где он?! — завизжала я, не помня себя от боли, что разрывала каждую клеточку тела.

Руки дрожали, я пыталась ими стереть с глаз слёзы, чтобы увидеть хоть что-то, но примешивала к солёной влаге ещё и кровь, только ухудшая ситуацию.

Меня пробирал озноб. Всё тело содрогалось в конвульсиях так сильно, что Драко, кажется, так и не смог поднять меня.

— Гермиона, пожалуйста! — кричал он мне в ухо.

Я почувствовала холодный пузырёк, приставленный к губам, и, представив, как желудок снова начнёт буйствовать от стимулирующих, с силой отмахнулась от него. Послышался треск стекла.

— Отдай мне датур!

Я плакала, билась о пол и снова ревела. Завывала. Царапала грудь, пытаясь вытащить это из себя. Никогда ещё мне не хотелось умереть так сильно.

Я ползала по ковру, цепляясь за босые ступни Драко, который всё ещё пытался меня схватить. Умоляла о чём-то. Просила Мерлина меня отправить на тот свет прямо сейчас.

Драко что-то говорил. Я слышала его непривычно ледяной тон, то, как он вкрадчиво разделял слова, что-то пытался донести, но была уже не способна разобрать ни звука. Только всё продолжала просить. О датуре, смерти. Хоть о чём-то, что бы смогло закончить всё это.

И так до тех пор, пока я не услышала знакомый шелест пакетика, что Малфой бросил прямо перед моим носом. Я, словно умалишённая, раскромсала пластик и, сквозь слёзы и кровь подметив белую горочку на ковре, рухнула в неё носом, прилагая все силы, что у