Семнадцатый - Эмилия Вон

Но это жестокая реальность.

Я распахнула веки лишь тогда, когда услышала, как наша машина мягко подъехала. Не желая оставаться здесь ни на секунду дольше, я вплела свои пальцы в ладонь Диего и потянула его за собой, почти не замечая, как он вздрогнул при нашем касании.

Как только автомобиль тронулся с места, я нашла кнопку на панели возле дверной ручки и подняла перегородку, создавая иллюзию уединенности. Затем достала из сумки салфетки. Смочив их водой из бутылки с мини-бара, я протянула руки к Диего, но он отстранился, глядя куда угодно, но не на меня.

– Тебе не нужно этого делать, – прошептал он едва слышно, и в его голосе прозвучало глубокое сожаление.

Комок подступил к горлу, но я проигнорировала его слова и продолжила начатое.

– Я знаю… Но я хочу. Позволь мне.

Я осторожно взяла его правую руку в свою и начала аккуратно стирать засохшую кровь с его костяшек. Они разбиты, распухли и кровоточили. Стараясь не причинять боли, я нежно подула на открытые раны, будто пытаясь облегчить его страдания. Мы оба молчали, погруженные в свои мысли.

Когда последняя салфетка пропиталась кровью, а мы выехали на набережную, я попросила водителя остановиться у обочины и оставить нас одних.

– Посмотри на меня, – тихо попросила я.

– Не надо, – ответил Диего, закрывая глаза и качая головой.

– Ну же, посмотри на меня, – повторила я настойчивее. – Пожалуйста.

Диего крепко сжал кулак, лежавший на бедре рядом со мной, и я накрыла его своей рукой, обхватила пальцами его подбородок и медленно повернула его лицо ко мне.

– Прости меня…

Эти слова заставили его впервые с тех пор, как мы вышли из отеля, взглянуть на меня. В его глазах мелькнуло удивление, сменившееся привычной яростью. Тень затмила карие глаза, превращая их в темный омут.

– За что ты просишь прощения? – Его голос дрожал от сдерживаемого гнева. Диего так сильно сжимал челюсти, что я испугалась, как бы он не навредил себе.

Он пристально посмотрел на меня, словно пытаясь проникнуть в самую глубину моей души.

– Это моя вина, – призналась я, сглатывая ком в горле. – Он нарочно довел тебя до этого состояния перед всеми. Из-за меня. Чтобы наказать меня.

Наступила тяжелая тишина, которую нарушал только звук его дыхания. Затем Диего прочистил горло и произнес:

– Ты права.

Его слова обожгли, оставляя горький привкус. Но я понимала, что заслужила это. Я ждала, что сейчас он оттолкнет меня и уйдет прочь, но вместо этого Диего резко схватил меня за подбородок большим и указательным пальцами и поднял мою голову, заставляя встретиться взглядом с его потемневшими глазами.

– Я был готов убить этого ублюдка, потому что он посмел оскорбить тебя и нелестно высказывался о Тео. И я бы сделал это, если бы меня не остановили. Этот подонок искал смерти от моих рук, судя по тому, как смело раскрывал передо мной рот. – Диего наклонился ближе, его горячее дыхание коснулось моих губ, которые трепетали всего в нескольких сантиметрах от его. – Но если этого мало, то он назвал тебя своей, рассказывал, как трахал тебя в рот, словно шлюху, тем самым подписав себе приговор. Никто, никто, черт возьми, не смеет говорить о тебе в таком тоне! И уж точно никто не имеет права называть тебя своей, потому что если ты и можешь кому-то принадлежать, то только себе… и мне. Только мне. Это ясно?

Меня захлестнули эмоции, настолько поразили эти откровения, что я не смогла вымолвить ни слова. Мое тело застыло, а челюсть, сжатая пальцами Диего, отказывалась двигаться. Кажется, у меня поднимается температура – мне вдруг стало невыносимо жарко. Моя кожа покрылась мурашками, во рту пересохло, а сердце на миг остановилось, прежде чем вновь бешено заколотиться.

Не знаю, что меня поразило больше: его готовность убить кого-то ради меня или эта неожиданная собственническая ревность, но все это вызвало на моем лице нелепую улыбку, а внутри разлилось теплое чувство. Оно росло с каждым мгновением, заполняя грудь приятным ощущением.

Диего зол, но не на меня. Он сердился на того, кто посмел оскорбить меня и моего брата. Он вступился за меня, рискуя своим будущим, встав на защиту против Коннора, который никогда не делал ничего подобного, пока мы были вместе. Напротив, он был тем, от кого следовало защищаться.

В глазах появились слезы, и на сей раз я не собиралась их сдерживать. Рядом с Диего не было нужды прятать свои чувства. Поэтому я позволила им вырваться наружу, разрешила соленым каплям катиться по щекам прямо на пальцы Диего, удерживающие мой подбородок. Я поддалась порыву и потянулась вперед, к его губам, запустив руки в его мягкие волосы.

Ему не требовалось много времени, чтобы ответить на поцелуй. Он припал к моим губам с такой же страстью и настойчивостью, подтверждая каждую сказанную фразу. Его пальцы заскользили вниз, к моей талии, помогая мне устроиться на нем сверху. Когда я удобно уселась на его твердые бедра, Диего нашел молнию на спине моего платья и медленно спустил собачку вниз, обнажая кожу. Несмотря на отчаянный, жадный поцелуй, в котором наши зубы стучали друг об друга, а языки исследовали рты, его пальцы ласково скользили по моей спине вверх и вниз.

Его губы опустились к моей шее, и я отдалась этому прикосновению, предоставляя ему полный доступ к своему телу. Когда он провел языком по сонной артерии, как я люблю, из меня вырвался тихий стон, возможно, услышанный во всем Париже. Впрочем, плевать, ведь мы находились в городе любви, не правда ли?

Я начала медленно покачиваться, когда ощутила, как Диего возбудился от наших ласк. Опустив руку между нами, я попыталась расстегнуть ширинку его брюк, но неожиданно Диего остановил меня, накрыв руку ладонью. Когда его губы оторвались от моих, я заскулила, словно Чапи, у которого отобрали любимую игрушку.

– Что случилось? – спросила я, не узнавая свой приглушенный голос.

– Не здесь.

Диего оставил короткий, едва ощутимый поцелуй на моем плече, затем убрал прядь волос за ухом, заглядывая мне в глаза.

– Но…

Он прервал меня, застегивая молнию на моем платье.

– Обещаю, сегодня я буду поклоняться тебе всю ночь, и к тому моменту, как я закончу, твое тело будет точно знать, кому оно принадлежит. Но не на заднем сиденье арендованного автомобиля посреди улицы и не тогда, когда мои руки перепачканы чужой кровью. Ты заслуживаешь не