Когда мы были осколками - Акация Блэк

ванной комнате, в высоких носках и в одной из моих футболок, которая достает ей до колен. Глаза с бесконечной печалью смотрят в зеркало. Она прикусывает щеку изнутри, вероятно, чтобы не расплакаться. Она не замечает меня, и я прислоняюсь к дверной раме, чтобы запечатлеть ее образ в этом пространстве и в своей памяти. Это так естественно – видеть ее здесь.

«Здесь ее место», – думаю я.

Несмотря на печаль, окрасившую ее черты, она прекрасна. Меланхоличной, чистой красотой. Красотой, о которой слагают песни.

Она шумно выдыхает и опускает голову, сутулясь. Лихорадочно тянется к телефону, который лежит рядом с моей расческой, и кому-то звонит. В ожидании ответа переводит звонок на громкую связь. Ее правая нога судорожно трясется.

– Возьми трубку, пожалуйста, Лайми. Возьми, возьми, возьми, – бормочет она.

Звук входящего звонка в моем кармане заставляет ее поднять голову. Увидев меня в зеркале, она закрывает глаза, будто думает, что я галлюцинация. Затем она с облегчением вздыхает.

– Ты в порядке, – шепчет она. – Ты в порядке. Ты в порядке.

Подхожу к ней сзади, убираю мокрые волосы с ее плеч и целую в изгиб шеи. Глядя в зеркало, вижу, как по ее щеке скатывается одна-единственная слезинка.

– Ты в порядке, – повторяет она.

– Я в порядке, радость моя.

Она несколько раз кивает, ее губы дрожат.

– Он… а… полиция… ты… – лепечет она.

– Дыши, Лу.

Она наполняет легкие воздухом, а затем выдыхает через нос.

– Вот так.

Я беру расческу и начинаю расчесывать ее волосы. Ни один из нас не разрывает зрительного контакта.

– Он мертв, – говорю я наконец.

Она закрывает рот дрожащей рукой, чтобы подавить крик.

– Я не убивал его. Это сделал Морган.

Луна замирает.

– Я слышала выстрел.

– Я хотел просто припугнуть его. Хотел, чтобы он умолял меня пощадить его, но этот имбецил не мог говорить. Я мог бы застрелить его. Умирал от желания сделать это, Луна. Но я не смог. Я знал, что ты этого не хочешь.

– Правда?

– Развернись, – приказываю я.

Она повинуется.

– Посмотри в мои глаза, Луна. Там ты найдешь ответы на все вопросы. Никто не может читать меня так, как ты.

Ощущение такое, будто она заглядывает в самую душу, и в эту секунду по моему телу пробегает ток. Хоть она и не прикасается ко мне, я чувствую на себе ее руки. Повсюду. И сердце едва не останавливается. Я настолько влюблен в эту девушку, что готов отдать за нее жизнь, если бы это означало избавить ее от боли, которую я собираюсь причинить.

– Ты не лжешь, – приходит она к выводу с тяжелым вздохом. – Расскажи, что случилось.

– Я не буду тебе врать, но ты должна пообещать мне, что уверена в том, что хочешь знать.

Она задумывается, закусив губу.

– Вам с Морганом грозит тюрьма?

Я качаю головой.

– Все кончено, Лу.

– Все кончено, – повторяет она. – Если так, то я не хочу ничего знать.

Успокоенный ее ответом, слабо улыбаюсь. Не хочу портить ей настроение мрачными картинами.

Луна обнимает меня, и я, зарывшись носом ей в шею, вдыхаю ее аромат. Вдыхаю нас – естественный запах кожи, смешанный с моим гелем для душа. Пропитываюсь ею. Ее сердце сильно бьется о мою грудь, а я чувствую, что мое бьется вне тела, потому что знаю, что в тот момент, когда произнесу заветные слова, она навсегда заберет его с собой. Оно все равно принадлежит ей, поэтому мне оно без надобности. Она целует каждый сантиметр моего лица.

– Почему? – спрашиваю я.

Луна разрывает объятия. Мне не нужно объяснять. По ее щекам медленно катятся слезы, и я, как всегда, вытираю их по очереди большими пальцами.

– Прости, что скрыла от тебя часть истории. Я не хотела, чтобы ты чувствовал себя виноватым, потому что я никогда не винила тебя за выбор, который сделала в тот день. Я не хотела, чтобы ты остался один, – всхлипывает она. – Миссис Дэвис попала бы в тюрьму. Ваша жизнь и так была очень тяжелой, и единственное, чего я хотела, – чтобы все твои мечты хоть раз сбылись, – объясняет она, прикладывая ладони к моим щекам.

– Радость моя, – шепчу я, и только когда она вдруг начинает водить пальцами, понимаю, что плачу. – Ты была моей мечтой. Жизнь с тобой – вот чего я хотел.

– Он заставил меня сомневаться в себе, я думала, что ты больше не захочешь меня. Что я буду слишком грязной для тебя… а потом ты убил бы его, и в конце концов я потеряла бы тебя.

Меня разрывает на части.

– Никогда, слышишь? – успокаиваю я ее. – Вот почему ты хотела… Я даже не могу произнести это вслух, Лу.

Стоит мне представить себе мир, в котором я не слышу ее смеха, как сердце затапливает невыносимая боль.

– Умереть, – говорит она. – Маттео рассказал мне, как вы узнали правду. Я вообще-то должна злиться на тебя за то, что ты не уважал мою частную жизнь, но я понимаю, почему ты так поступил.

– Что произошло? Почему ты…

– Я поставила таймер, чтобы письма отправились автоматически в восемь вечера того же дня. Около шести вечера я получила сообщение от отца, что он только что вышел после операции на мозге. Он утверждал, что слышал мысли пациента. Пытался рассмешить, потому что я уже два месяца ни с кем разговаривала. Меня тронуло то, как сильно он хотел поднять мне настроение. Он думал, что я грущу из-за нашего разрыва. Так что я не смогла это сделать, – шепчет она, – не могла решиться оставить папу одного. Благодаря ему я все еще жива.

Пусть ее глаза и меркнут при упоминании отца, в глубине все равно светится любовь.

– Я бы пошел за тобой, Лу. Если бы ты что-то сделала с собой, я бы пошел за тобой. Не знаю, что бы я без тебя делал, – говорю я, высвобождаясь из объятий.

Задыхаюсь так, будто стены сжимаются вокруг меня. Не могу дышать. Отхожу от нее и иду в спальню.

– Ты злишься?

Не в силах вынести тревогу в ее голосе, опускаю голову. Кладу руку на сердце. Оно с такой силой бьется о мою ладонь, что кажется, сейчас взорвется.

– Я никогда на тебя не злился. Я злюсь на себя, – сквозь стиснутые зубы отвечаю я. – За то, что вел себя с тобой как последний кретин, раз ты не доверяла мне настолько, чтобы прийти и рассказать обо всем. Я такой придурок, Луна.

– Не говори так, – говорит она, приближаясь ко мне, но я поднимаю руку, чтобы удержать ее на расстоянии.