Когда мы были осколками - Акация Блэк

– Я пытаюсь дозвониться до тебя со вчерашнего вечера! Ты видел видео?

Прошлой ночью? Меня не было дома всю ночь? Намек на панику в его голосе мгновенно отрезвляет меня.

– Какое видео?

– Лиам… Видео с Чарли.

Ему не нужно объяснять, что это серьезно. Трэвис никогда не называет меня по имени.

* * *

Мчусь домой. Мышцы горят так же сильно, как и сердце. Всю дорогу перед глазами мелькают картинки из того отвратительного видео. Как три ровесницы хватают Чарли у школы и тащат за волосы по переулку. Как они избивают ее, раздевают догола и плюют на нее. Как моя сестренка с окровавленным лицом лежит на земле, плачет и зовет меня.

«Что, нет здесь твоей подружки, чтобы защитить тебя, да?» – крикнула одна из девочек и рассмеялась.

Видео длится более десяти минут. Они оставили ее лежать полуголой, одну, как кусок дерьма.

Когда желчь поднимается в горле, я останавливаюсь, чтобы вызвать рвоту. Эта боль просто невыносима. Чарли не должна была стоять в одиночестве на тротуаре. С ней должна была быть Луна. Они должны были вместе пообедать. Луна должна была быть там.

– Чарли, – воплю я, с грохотом открывая дверь.

Молчание.

– Тыковка!

Поднимаюсь по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. В ее комнате кромешная тьма. Никого нет. Непонятно, ночевала ли она здесь. Углубляюсь в коридор, когда сталкиваюсь с матерью, выходящей из ванной в рабочей одежде. С осунувшимися чертами лица и темными кругами под глазами, она смотрит на меня.

– Ты не видела Чарли?

– Ты только что вернулся? – звучит ее раздраженный голос.

– Мама, где Чарли?! Ты видела ее вчера?

Она шумно выдыхает, как бы раздосадованная моими вопросами, и, направляясь к лестнице, говорит:

– Лиам, у меня была тяжелая ночь, пожалуйста, говори тише. Я вчера поздно вернулась, а сейчас мне снова нужно на работу, чтобы заменить коллегу.

Сразу понимаю то, чего она не произнесла вслух: придя домой, она не проверила, дома ли ее четырнадцатилетняя дочь. И ее сын, если уж на то пошло. Пока она наливает кофе, рассказываю обо всем. О видео. Нападении. Предательстве Луны. Ее лицо искажает боль, мышцы напрягаются, зрачки чернеют. И на мгновение, показавшееся мне вечностью, наступает оглушительная тишина.

Затем она произносит нечто такое, от чего у меня едва не останавливается сердце.

– Звони в полицию.

Когда приезжают полицейские, в комнате Чарли начинается обыск. Вопросы сыплются один за другим. Когда вы видели ее в последний раз? Почему так долго ждали, прежде чем сообщить об исчезновении несовершеннолетней? И тот, что уничтожил меня… Была ли она склонна к самоубийству? Страдала ли депрессией?

– На мою сестру напали! – кричу я в нескольких дюймах от лица придурка-полицейского.

Крепкие руки оттаскивают меня назад, а мама замирает, смотря пустым взглядом в пространство, затем начинает неразборчиво что-то бормотать. На ее посиневшем лице все еще видны следы от слез.

– Мы видели распространяемое видео.

– И что вы сделали? Уже допросили нападавших?

Другой офицер окликает его, прежде чем тот успевает ответить. Поворачиваюсь к маме.

– С ней все в порядке, – пытаюсь я ее успокоить. – Она вернется. Может, ей просто нужно время.

Эти слова обжигают язык. Она вернется. С колотящимся сердцем поднимаюсь со стула. Шаги за спиной заставляют меня вздрогнуть.

– Почему вы так смотрите на меня?

От выражения жалости на их лицах мне хочется все разгромить.

– Мы заметили, что все ее личные вещи на месте.

– И что? Значит, она вернется.

– Она ничего с собой не взяла, – с нажимом повторяет женщина-полицейский.

– Мою сестру избили, и теперь она прячется. Она испугана и, наверное, сейчас сидит где-то одна.

Внезапно мне все становится ясно.

– Ее парень… – шепчу я. – У Чарли есть парень. Моя де… Луна рассказывала мне о нем вчера. Я… я не помню его имя. Мама, она, наверное, у него.

Целую ее в лоб, готовясь уничтожить все на своем пути, только чтобы узнать, кто этот парень, но между мной и лестницей встает другой коп.

– Я чувствую твое дыхание аж отсюда, парень. Ты никуда не пойдешь.

– Посмотрим. Меня никто не остановит. Я должен его найти.

Он кладет руки мне на плечи и начинает нести бред.

– Она ничего не взяла. Ни рюкзака, ни одежды, ни документов. Нужно быть готовым к худшему.

– А как же телефон?

– Его нигде нет.

Мама вдруг издает болезненный всхлип и опускается на пол. Слова офицера звучат как какофония. Что он вообще пытается мне сказать?

– Сынок, мы нашли письмо у нее на столе.

Последняя унция спокойствия во мне взрывается, как бомба.

– Нет! Покажите мне.

– Не могу. Оно уже приложено в качестве улики. Но вы должны знать, что мы будем рассматривать это дело не как побег, а… как самоубийство.

Неверяще качаю головой. Сердце разбито. Я в замешательстве.

– Чарли не сделала бы этого, она не…

Голос срывается. Слова застревают в горле, когда я думаю о том, что моя сестренка может быть в опасности.

– Достаньте это долбаное письмо, – говорю я, толкая офицера в грудь. – Я хочу увидеть его.

Покачиваясь, он отходит на несколько метров назад.

– Выведите его на улицу, – приказывает он коллеге, не дожидаясь, пока я вытолкну его на улицу.

– Не трогайте меня, – рычу я.

– Лиам, прошу, успокойся, – всхлипывает мама, стоя на коленях.

– Малыш, не усложняй ситуацию, – подхватывает женщина-полицейский.

Она тянет меня дальше по коридору, и я, внезапно лишившись сил, не сопротивляюсь. Вижу ступеньки лестницы, входную дверь. Слова офицера не выходят у меня из головы.

Шею сжимают невидимые пальцы.

Я задыхаюсь и бегу в сад, где меня выворачивает наизнанку.

– Ты в порядке? – доносится до меня женский голос.

– Луна… – шепчу я. – Я хочу к Луне.

Плетусь в уголок сада, под наш гамак, и слушаю звук автоответчика.

– Лу, где ты? Чарли пропала. Мне говорят, что она могла покончить с собой. По городу ходит видео, и, боже мой… в доме копы, мама не перестает плакать. Мне страшно, Лу… Мне очень страшно. Пожалуйста, позвони мне. Мне плевать, если ты выберешь его, хорошо? Если он тот, кто тебе нужен… Просто приходи, умоляю. Ты мне нужна. Почему ты не отвечаешь? Ты обещала, что никогда не оставишь меня одного. Ты обещала…

Телефон выпадает у меня из рук, и я опускаюсь на холодную траву.

Ты обещала мне, Лу.

* * *

Три дня тишины. Ни слова о Чарли. Ни слова от Луны. Камилла отказывается говорить мне, где она, а Ти утверждает, что ничего не знает, но, возможно, они оба лгут. Но