Запрещенные слова. книга 2 - Айя Субботина

Я приезжаю туда с небольшим опозданием, потому что, как обычно, важное письмо приходит в самый последний момент и пришлось срочно писать ответ, буквально, уже стоя в дверях. В моей сумке, в маленьком, незаметном кармане, лежит флешка со всеми выписками, которые сбросила Людмила. Я попыталась вникнуть, но единственное, что поняла из всего этого – Резник получал просто астрономические суммы. Явно не за то, что втихую сливал конкурентам рабочую документацию. Без кого-то разбирающегося в вопросе, мне с этим не разобраться. А тут мы с Форвардом должны быть заодно – когда резник пытался меня шантажировать, он угрожал и Славе тоже. И как бы там ни было, я чувствую, что Форвард его любит.

Он уже там. Сидит в самом уединенном углу, с бокалом чего-то темного. Когда я подхожу – поднимается, галантно отодвигает стул. Потом садится напротив и смотрит совершенно спокойно, без намека на любопытство, хотя за все время нашего взаимодействия, я всего несколько раз сама инициировала наши встречи и буквально каждая из них всегда была по поводу какой-то проблемы.

— Дайте угадаю, - говорит он, когда я отказываюсь от заказа и отпускаю официанта. – У вас что-то случилось? Хотя выглядите вы… цветущей.

— Вашей проницательности, Павел Дмитриевич, нужно петь дифирамбы.

— Что-то срочное? – Форвард делает глоток, игнорируя мой комплимент.

Я мысленно набираю в грудь побольше воздуха, а потом даю себе отмашку – хватит ходить вокруг да около.

— Я увольняюсь, Павел Дмитриевич.

Он замирает с бокалом в руке. Не доносит его до губ. Смотрит на меня. Очень пристально.

Как будто только что увидел.

— Это… - Медленно ставит бокал на стол. - Неожиданно. Я могу узнать причину?

— Слава, - отвечаю коротко. – Мы решили быть вместе. И раз это конфликт интересов и подставляет сразу многих людей, то я решила…

— … пожертвовать собой и сделать самую большую ошибку в своей жизни, - перебивает и заканчивает за меня.

— Это мое решение, - не вижу смысла в чем-то его переубеждать. – Больше никакого конфликта интересов.

— Вы говорите не очень умные вещи, Майя, - говорит он. И в этом его «не очень умные вещи» - целый спектр эмоций. Разочарование. Досада. Раздражение. – Надеюсь, вы понимаете, что делаете? От чего вы отказываетесь?

— Прекрасно понимаю, - твердо отвечаю я.

— Вы – самая способная ученица, которая у меня когда-либо была. Вы умны, у вас стальная хватка и нет лишних сантиментов. Я готовил вас к большим делам. Вы же знаете, как долго вы к этому шли. Как высоко взобрались. Очень немногим женщинам удается пробить этот стеклянный потолок. А вы… вы готовы швырнуть все это под ноги ради… чего? Романа?

Не знаю, искушает он меня или тестирует на прочность, но даже если он выберет самые правильные в мире слова – это все равно ничего не изменит.

— Это не роман, а мой выбор, Павел Дмитриевич. Не буду скрывать – и самое тяжелое решение в моей жизни. Но оно – взвешенное и обдуманное. Вы научили меня очень многому, и я всегда буду за это благодарна. Но дальше я с вами не пойду. У меня еще есть время подобрать замену на мое место. Я пришлю вам список кандидатов, чтобы…

На этот раз он останавливает меня взмахом руки. Я замолкаю, потому что этот жест хорошо мне знаком – невербальный сигнал, что собеседнику лучше не продолжать, потому что каждое сказанное слово только усугубит ситуацию. Немного неприятно кусает, что впервые он направлен против меня, но отступать я все равно не буду. Если он решил, что сам разберется с новым куратором для «Синергии» - ок, в конце концов, меня он выбрал тоже не по чьей-то указке.

— Павел Дмитриевич, у меня есть просьба. – Я открываю сумку, но не спешу расстегивать потайной карман.

— Хотите свой прощальный подарок?

— Вроде того. – Достаю флешку, кладу ее на стол и пальцем подталкиваю поближе к нему.

Форвард не спешит ее брать – просто смотрит и слегка хмурится. Не могу отделаться от мысли, что в эту минуту они со Славой похожи почти как зеркальные отражения, только с разницей в несколько десятков лет.

— Что это? – В его взгляде появляется хищный, острый интерес. – Хотите слить мне корпоративные тайны?

Я хмурюсь, и он поспешно просит прощения за неуместную шутку.

— Так что там, Майя?

— Резник. – Теперь, когда я знаю всю грузную подноготную своего бывшего любовника, даже его фамилию произносить гадко. – Кое-что из его прошлого и, я подозреваю, подозреваю, настоящего.

— Говорите, - коротко бросает он.

В двух словах, стараясь не перегружать его лишними подробностями, пересказываю короткую историю того, как ко мне попала эта информация. Форвард в основном случает, не перебивая, только пару раз задает короткие уточняющие вопросы. И в конце интересуется, как я сама думаю, насколько можно верить сливу из рук явно обиженной женщины.

В этом наши с ним опасения синхронно совпадают.

— Я думаю, там достаточно информации, которую, при желании, можно легко проверить.

— Хорошо, но что же вы от меня хотите, Майя?

— Я не следователь, Павел Дмитриевич, и совершенно ничего в этом не смыслю, и знакомых, которые могли бы помочь мне разобраться, у меня тоже нет. Но мне кажется, что речь идет не просто об отмывании денег. Это похоже на… плату за услуги.

— Корпоративный шпионаж, - не миндальничает Форвард.

— Я подозреваю, что он сливал им информацию тогда. И у меня есть все основания полагать, что он делает то же самое прямо сейчас. Насколько глубоко и что именно – я не знаю. Это только мои предположения – не факт, что они обоснованные, но, если Резник действительно замарал руки – я хочу вывести его на чистую воду. Сделать «прощальный подарок» за все, что он мне задолжал.

На этот раз наши взгляды перекрещиваются. Острота в его глазах превращается в режущий холод.

Он, конечно, прекрасно понимает, что речь идет не только о моих обидах.

Озвучивать еще одну «косвенно пострадавшую сторону» нет необходимости – чего-чего, а проницательности Форварду не занимать.

Он продолжает разглядывать флешку, как спящую змею.

— То есть вариант позволить NEXOR Motors разбираться с вопросом самостоятельно, вы не рассматриваете?

— Нет. – Мой ответ более чем