Запрещенные слова. книга 2 - Айя Субботина

Его руки – везде. Одна забирается под свитер, гладит голую кожу, выуживая мурашки и всхлипы, другая – крепче сжимает ягодицы. Потом настойчиво тянет свитер вверх, я послушно стаскиваю его через голову, комкаю и бросаю куда придется. Длинные, все еще прохладные пальцы скользят по лифчику, находят грудь. Сжимают соски сквозь тонкую ткань, поглаживают. Хорошо, что Дубровский уверенно держит меня в руках, потому что у меня даже от этой ласки подкашиваются ноги.

— Слава… ужин… - лепечу я, когда он дает мне секунду на вдох. Хотя, по правде говоря, ужинать сейчас я хочу меньше всего.

— Хочу тебя, Би, - говорит вместо ответа. – Лопну просто, если не трахну.

Мы на секунду снова отрываемся друг от друга. Он продолжает ласкать мою грудь, дразняще изредка запуская пальцы под ткань. Я выразительно ёрзаю – Слава выразительно коварно, как дьявол, прищуривается.

— Би… - губы прижимаются к моим, но не целуют, просто ловят дыхание. Я как зеркало, делаю тоже самое. Меня от его запаха и вкуса просто ведет и плавит. – Давай договоримся – дома ты ходишь без этой штуки, ладно?

— С какими-то грязными намерениями это предлагаешь? – Пока он не ответил – спускаю бретели по плечам.

— С очень… - Его пальцы находят застежку бюстгальтера и одним щелчком с ней справляются. Белый клочок ткани так же отлетает в сторону. – С очень грязными намерениями, Би.

Я остаюсь перед ним голая до пояса. Стыд? Какой, к черту, стыд. Перед ним - нет. Вижу, как он сглатывает. Как его взгляд прикипает к моим соскам, которые затвердели от холода и возбуждения.

Он наклоняется и берет один сосок в рот. Горячий, влажный язык скользит, лижет, как будто нарочно смачивая кожу чуть-чуть сильнее, чем нужно. Когда прихватывает нежную кожу зубами – вскрикиваю, царапаю пальцами короткий ёжик волос у него на затылке. Он отрывается от одной груди и припадает к другой, посасывая, дразня, доводя меня до исступления, пока уверенно разворачивается в сторону ванны.

Вваливается внутрь, дверь остается распахнутой. Загорается невидимый тусклый, мягкий свет. Слава не ставит меня на пол – сразу прижимает спиной к холодной, кафельной стене перегороженной матовым серым стеклом душевой зоны. Снова целует шею, покусывает ключицы, пальцами мнет грудь.

Наверное, срабатывает какой-то невидимый датчик, потому что в эту минуту на нас сверху обрушивается поток воды. Сначала слегка прохладный, но никто из нас не обращает внимания – и это точно не повод останавливаться.

Слава упирает колено в стену, ссаживает меня и поднимает руки, давая мне стащить с него верх. Я, как всегда, на мгновение замираю, когда взгляд падает на татуированные широкие плечи, на выразительно проступающие под кожей мышцы. Вода оживляет рисунки и кажется, что они скользят по его коже.

Противозаконно быть таким охуенным, Дубровский…

— Прикинь, Би, - он ловит мой взгляд, забрасывает мои руки себе на плечи, - весь день этот гребаный датчик снова и снова давал сбой, а у меня член стоял примерно… всегда.

— Ай-ай-ай, Вячеслав Павлович, - игриво царапаю его плечо, как будто отчитывая, но на самом деле краснея от острого удовольствия, - какое безответственное отношение к работе.

Он коварно усмехается, ставит меня на пол, расстегивает почти невидимую молнию на моих браках и стаскивает их вместе с трусиками. Опускается на одно колено, чтобы спустить дальше по ногам.

Я остаюсь перед ним абсолютно голой.

Не стесняюсь ни капли – наоборот, развожу колени, когда ладонь многозначительно и пошло скользит по внутренне стороне бедра. Даю ему больше пространства, чтобы трогать. Закусываю губы, когда пальцы находят складки – поглаживают сверху, размазывая влагу. Только когда Дубровский нарочно растягивает ласку, начинаю покачиваться вперед, чтобы сделать контакт плотнее.

Он задирает голову, серебряный взгляд наполнен возбуждением и одобрением.

Я не уверена произношу ли это вслух, но мое «хочу тебя…» заставляет его подняться и щелкнуть пряжкой ремня.

Смотрю, как безумно сексуально стаскивает джинсы вместе с боксерами.

Ладонь сама ложится на короткую светлую дорожку, стекающую вниз по животу, обхватывает его напряженный пульсирующий член. В голове – уйма картинок о том, как я брала его в рот и как мне снова остро хочется ощутить вкус на губах, но мы оба слишком разгоряченные для таких игр.

Слава снова подхватывает меня на руки, горячая, бархатная головка упирается в мой вход – готовый, молящий.

Он толкается одним мощным, глубоким движением.

До самого основания.

Я кричу ему в рот, чувствуя ответный негромкий стон.

Первые движения – пробующие, тянущие. Он всегда сначала дает мне привыкнуть, и только потом начинается двигаться «по-взрослому» - быстро, почти грубо. Бедра с силой бьются об мои.

Шлепающий влажный звук разносится по маленькой ванной, оглушая и моментально доводя до предела.

— Черт, Би… - стонет Слава, прижимаясь лбом к моему. Мы оба мокрые от пара и пота. – Я… блять… я сейчас…

Я шепчу что-то несвязное, раскрываю колени шире, давая ему двигаться максимально глубоко, потому что уже накатывает волна собственного удовольствия.

Он громко выдыхает, толкается в меня еще несколько раз – глубоко, до судорог.

Выгибаюсь дугой, впиваюсь ногтями в широкую спину, и меня накрывает слепящая, белая вспышка. Я вскрикиваю – снова и снова, разрешая себе каждый звук, потому что эмоций становится слишком много, удерживать все в себе просто нереально.

Слава качает бедрами еще пару раз, плавно вбивая в меня каждую каплю удовольствия.

И выскальзывает, прижимаясь к моему животу скользким от смазки членом.

Мы снова без презерватива, но я вообще об этом забыла, а он все-таки не потерял голову до конца – упирается лбом в холодную плитку надо мной, его грудь тяжело вздымается. Держится, но уже еле-еле.

Я сползаю по стене, на подрагивающих после оргазма ногах опускаюсь на колени на прохладный пол ванной. Поднимаю взгляд снизу вверх - Слава стоит, опираясь предплечьем на стену. Дышит с шумом, иногда глотая стекающую по нам воду. В другой ладони сжимает крепкий, блестящий от моей смазки член.

Я поднимаю голову, протягиваю руку, разжимая его судорожно сжатые пальцы, осторожно касаюсь и поглаживаю. Дубровский вздрагивает, на секунду крепко жмурится, но потом снова смотрит на меня – пристально, с темным голодом.

В тот момент, когда мои губы смыкаются на пульсирующей плоти, он хрипло выдыхает мое имя.

Я беру его в рот. Медленно, глубоко, насколько могу. Вкус у него - соленый, мускусный, пьянящий. Хорошо