Избранница мести - Барбара Элсборг

стороне стоянки и заглушил двигатель. Кейт открыла глаза, когда он прижал скотч к ее рту, но не сопротивлялась, когда связал ее руки за спиной кабельной стяжкой. Самое гребаное время. Джек запер машину, подошел к офису и расплатился наличными.

В машине Кейт лежала точно так же, как он ее оставил. Джек подъехал к концу ряда номеров и как только убедился, что вокруг никого нет, разрезал галстук на запястьях Кейт и положил пару новых в карман. Затем понес ее к номеру и прижал к себе, пока отпирал дверь.

Огромная кровать, потертый ковер, прожжённый сигаретами, и настенный телевизор, закрепленный толстой цепью, — как будто кому-то нужен этот антиквариат. Интерьер — имитация коренных американцев, кровавая гравюра «Танец солнца» доминировала на стене над кроватью. В комнате было тепло от обогревателя.

Джек отнес Кейт в ванную. Без окна, без второй двери. Когда опустил ее, Кейт свернулась в клубок. Он пнул ее и захихикал. Затем привязал ее запястья галстуком к поручню на ванне. Вернувшись в главную комнату, Джек включил телевизор и увеличил громкость на случай, если Кейт решит закричать.

Принеся сумки, Джек запер дверь на засов, перегородил ее креслом и задернул шторы. Кейт прижалась лицом к стенке ванны, клейкая лента все еще была на месте. Она проигнорировала возможность сорвать ленту. Ее глаза оставались закрытыми. Джек положил ее разбитые очки рядом с умывальником, затем сорвал скотч. По-прежнему никакой реакции, поэтому Джек поцеловал ее. Кейт открыла глаза, и он рассмеялся.

— Видишь, я твой принц. Я разбудил Спящую Красавицу.

Джек разделся, бросил одежду на пол. Кейт не произнесла ни слова с тех пор, как он посадил ее в машину тем днем, но если бы он хотел, чтобы она говорила, она бы заговорила. Он включил душ и позволил воде стекать на него каскадом в течение нескольких минут, прежде чем развернул кусок мыла и начал мыться. Джек провел руками по своему твердому животу и почувствовал, как напряглись мышцы. Он не курил, пил только в умеренных количествах и был достаточно осторожен в том, что ел. Он презирал толстых слизняков, которые выставляли себя напоказ в телевизионных ток-шоу, ища сочувствия, потому что не могли перестать обжираться. В Эшленде несколько тучных монстров, которые винили всех, кроме себя, в своих размерах. Он воткнул булавки в несколько из них, чтобы посмотреть, не лопнут ли они, и был разочарован, когда они только визжали.

Кейт выглядела почти такой же бледной, как ванна. Вода брызгала ей на лицо и волосы, пока Джек мылся. Помоется, поест, и ей станет лучше. Он заказал пиццу с сыром специально для нее. Джек потянулся за полотенцем. Он побрился и причесался, прежде чем отпустить Кейт.

— Ты выглядишь дерьмово. Иди умойся.

***

После того как Джек вышел из ванной, Кейт выдохнула. Она поднялась на ноги и, пошатываясь, сделала два шага к раковине. Увидев свое лицо, не сразу поняла, что это она — незнакомка с широко раскрытыми глазами, покрытая царапинами и пятнами

крови, волосы в спутанном беспорядке. Кейт почувствовала прилив гнева из-за своих волос, ненавидела их, потому что они ему нравились, презирала их, потому что он использовал их, чтобы поймать ее, контролировать ее. Кейт полезла в свою косметичку и вытащила маленькие ножницы, которые использовала для ногтей. Через пару минут она стояла на коричневом пушистом острове в плоском оранжевом море.

— Какого хрена ты делаешь?

Кейт держала маленькие ножницы перед собой. Один взмах его руки, и они полетели на пол. Она попятилась и прижалась к стене, отделанной плиткой. Джек поднял руку, и Кейт отпрянула. Джек накрутил короткие пряди на пальцы и скривил рот.

— Ты хочешь, чтобы они стали короткими, я сделаю их чертовски коротким.

Он пустил воду в ванне, вылил две бутылки геля в поток и достал нож, чтобы закончить то, что она начала.

Джек ушел в другую комнату, оставив Кейт прислоненной к стене. Ей отчаянно хотелось залезть в ванну, но она смоет улики. Ее мать сказала, что она должна рассказать ей о том, что произошло той ночью четыре года назад, потому что они могли бы что-то сделать. Но Кейт знала, что ее мать придерживалась того же мнения, что и она, и беспокоилась о том, что подумают люди. Только она беспокоилась бы не о Кейт, а о себе. Поэтому Кейт была настолько уверена, насколько это возможно, что как только ее мать оценила бы последствия вызова полиции, она бы приготовила Кейт ванну и велела бы ей залезть в нее.

Никакая полиция не придет ее спасать. Нет смысла не мыться. Кейт с трудом выбралась из окровавленной футболки. Все болело. Каждое движение требовало обдуманной мысли и сознательных усилий. Ее пальцы коснулись пореза на боку, где он ударил ее ножом. Из него все еще сочилась кровь. Кейт расстегнула молнию на юбке. Не вся кровь принадлежит ей. Кейт должна перестать думать о Чарли, иначе последняя капля контроля ускользнет от нее.

Прикосновение воды причиняло боль ногам. Кейт пыталась не заплакать, когда опустилась в ванну. Все ее попытки убедить себя, что она поступила правильно, промолчав четыре года назад, теперь казались жалкими. Она сменила школу, сменила имя с Оливии на Кейт и потеряла свободу, потому что родители настояли на том, чтобы возить ее повсюду. Она думала, что сможет заставить себя поверить, что никакого изнасилования не было. Заклеивание трещины бумагой. Кейт не ожидала, что это случится снова. Действительно ли Джек изнасиловал ее?

Кейт хотела быть чистой, лежать на кровати, есть M&M и читать страшного, но такого безопасного Стивена Кинга. Она прижала колени к груди, прислонила голову к плитке и обратилась к воспоминаниям четырехлетней давности в поисках чего-то, чтобы подтвердило, что это был Джек. Она не видела лица нападавшего. Кейт сделала то, о чем он просил, потому что боялась, что он убьет ее. Он сказал ей поцеловать его, и она поцеловала. Она просила его никому не говорить, потому что думала, что это может помешать ему убить ее, может заставить его поверить, что она тоже не расскажет. Кейт собиралась это сделать, но по дороге домой передумала.

Джек снова изнасиловал бы ее. Ей нужно было встретиться с этим лицом к лицу. Он изнасилует ее снова, может быть, когда она выйдет из ванны. Она не могла рисковать и просить кого-то еще о помощи.

Паника сдавила ей горло. Он снова изнасилует ее. Ее сердце бешено колотилось. Она должна сохранять спокойствие. «Ладно, — сказала она себе. —