Заложница - Элисон Эймс

Ее голова метнулась в сторону и вверх.

Похититель пристально наблюдал за ней. Эти пронзительные голубые глаза фиксировали каждую слабость, которую она прятала: ее слишком быстрые вдохи, дрожь, пробегающую по спине, то, как ее ногти скребли по обнаженной руке, словно могла проникнуть внутрь и избавиться от затаенного стыда.

— Трудовой лагерь разделен на двадцать один сектор. В первом секторе находится пищеблок, в остальных — пятнадцать действующих шахт и множество мертвых зон. Вас привезли в первый сектор, нейтральную зону. Туда поступает все свежее мясо, хотя лишь немногие доживают до смены.

Удивление проскочило в ее глазах. Она уже достаточно узнала Валдуса, чтобы понять, что он не так легко выдает информацию.

— Трудовой лагерь — это лабиринт, полный поворотов и изгибов, — продолжал он. — Но в нем также есть бесконечное количество мест, где можно спрятаться.

— Вы все исследовали? — Не в силах сдержаться, она прильнула ближе к нему, позволяя теплу его кожи проникнуть в ее.

Несколько ударов сердца назад она ненавидела его силу. Теперь отчаянно нуждалась в ней.

— Каждый бесплодный дюйм. — На его квадратной челюсти напрягся мускул, но Валдус не отстранился.

Даже когда ее бедро прижалось к его бедру. Ее обтянутая униформой нога плотно притиснулась к голым, рельефным мышцам.

Плоть, кровь и чувства.

Мужчина.

В котором, в конце концов, осталось немного милосердия.

Их взгляды встретились.

Осознание пронзило ее кожу. Незнакомое и неприятное.

Отчаянно пытаясь сдержаться, она оторвала взгляд от его лица.

— Что насчет вентиляционной шахты, которую мы прошли два поворота назад? Ее исследовали?

Его взгляд посуровел, как будто он не ожидал, что она заметит искусственное отверстие.

— Да. — Он вытянул руку вперед, привлекая внимание к морщинистым, похожим на звезды шрамам вдоль внутренней стороны предплечья. — Каждая точка доступа из этого места оборудована лазерными очередями с таймером в пятнадцать наносегментов, которые испепелят взрослого человека в мгновение ока. Транспортный трюм подключен аналогичным образом, и на данный момент это невозможно контролировать. Как только он начнет движение наверх, произойдет вспышка, достаточно горячая, чтобы сжечь все живое, превратив его в пепел. — Он опустил руку. — Я лично проверил каждый из них. Там нет слабых мест.

Ева содрогнулась при мысли о том, как он получил эти ожоги.

— Должен быть какой-то способ.

Он пожал плечами.

— Даже если бы все это было возможно, маячок, вживленный в нас, после того как нас вырубили и спустили вниз, не позволит сбежать. Попробуй убежать, и дроиды найдут тебя и пристрелят. Откажешься работать, и маячок взорвется. Не выполнишь свою норму, и маячок взорвется.

Ева медленно вдохнула, не позволяя панике овладеть собой при напоминании о еще одной нежелательной разработке, внедренной в ее тело без ее согласия.

— Сейчас маячок находится в твоей крови, — продолжил Валдус. — В спящем состоянии, пока тебя не вызовут на работу. Тогда он начнет гореть под кожей и не остановится, пока не будет выполнена норма. А еще он работает как маяк для дроидов. И, прежде чем ты спросишь, эта штука слишком мала и слишком быстро движется по кровотоку, чтобы ее можно было вырезать. — Он потер шрам. — Поверь мне, мы пытались.

— Вообще-то, — слова вырвались прежде, чем она успела обдумать их, — чтобы уничтожить маячок, не обязательно разрезать кожу. Подходящая сыворотка нейтрализует его без каких-либо инвазивных хирургических методов.

Валдус бросил на нее удивленный взгляд.

Жар залил ее лицо.

— Я не лгала раньше. Я знаю про следящие устройства. — И пока Холлисворт и его ученые были заняты экспериментами и новыми достижениями, она тоже нашла себе занятие. — Я выяснила, как лучше всего их нейтрализовать. Мне просто нужны материалы.

Выражение его лица не изменилось, и пока он медленно оценивал ее признание, ее нутро сжалось.

Тем не менее она не стала питать надежд. Он уже дал понять, что рассматривает ее как приманку. Не более того.

— Может, да, а может, и нет. Но я рискну воспользоваться тем, что знаю. — Его ответ доказал ее правоту. — Нам помогло то, что мы были на шаг впереди дроидов. Уничтожали их одного за другим и опережали других. Поворот за поворотом. Дроны могут засечь маячки только после того, как получат визуальный сигнал. Но надо быть начеку. Я много раз видел, как это происходит. Дураки думают, что они в безопасности, а потом — бац! Их подстреливают. К моменту, когда они приходят в себя, уже становятся игрушкой другого заключенного, и побег становится еще более далеким, чем раньше.

На этот раз ей не удалось сдержать дрожь.

— Ты говоришь так, как будто это место непреодолимо.

— Так и было… до этой смены. — Из-за его планов на нее.

Это напоминание заставило зашевелиться волосы на ее затылке.

Что еще лучше, оно остановило предательскую глупость, нарастающую внутри.

Похоже, это произвело аналогичный эффект и на ее похитителя.

Теплый след от его бедра исчез, когда он присел на корточки.

— Мы ждали достаточно долго. Остальные уже отвлеклись. — Он достал из кобуры свой самый большой топор. — Держись позади меня.

— За тобой? — Она моргнула, пытаясь сообразить.

Но он уже поднимался с места.

— Сейчас!

Тащась позади, Ева тоже вскочила на ноги, неловко раскачивая перед собой связанные веревкой руки.

Кровь брызнула на стены пещеры, окрасив красноватый камень в пурпурно-черный цвет, мышцы спины ее похитителя напряглись, когда его кирка разила одного нападавшего за другим, слишком быстро, чтобы семеро растерянных насильников успели организовать защиту.

Ева ошибалась на сто процентов. Шансы семь к одному были вполне выполнимы, если бы вы были этим человеком.

Ужас и благоговение охватили ее в равной степени.

— Не смотри. — От рывка за запястья она попятилась вперед. Но несмотря на его слова, взгляд скользил по мертвым… пока не нашел жертву.

Он лежал на земле, подогнув под себя колени, кровь текла из раны над глазом. Еще одна — из раны между ног.

Ее шаги замедлились. Она узнала мужчину.

Татуировка смерти четко указывала на то, что он один из заключенных из транспортного трюма.

Он был таким самоуверенным, таким бесстрашным. Менее чем за несколько часов это место превратило его в жертву, пережевывая и выплевывая обратно.

Желчь обожгла горло. И жалость тоже.

Потому что кем бы он ни был раньше, сейчас они равны. Сломанный. Покрытый позором. Оскверненный пятном человеческой жестокости, которое никогда не сотрешь с кожи, сколько бы воздушных ванн ни принимал.

— Все в порядке. — Ее связанные руки потянулись к нему, она решила выразить поддержку, которую ей никто никогда не оказывал.

Пока тот самый человек, которому Ева хотела помочь, не взревел, и его кулак полетел