Посткарантин - Злата Косолапова

– Не подходи ко мне! – рявкнула я. – Они же убьют тебя, ты разве не понимаешь?! Как я буду жить здесь ещё и с этим?!

– Ты не будешь здесь жить, – сказал Вебер. – Я заберу тебя отсюда сейчас же.

– Ты сошел с ума! – едва не рассмеявшись, сказала я. – Ничего не выйдет, Вебер! Нас убьют! Отсюда так просто не сбежать, за мной следят двадцать четыре часа в сутки! Пройти к гермодверям без кодов, ключей или чего там у них – карточки какие‑то хреновы, – не получится…

Я говорила и говорила, голос мой срывался. Меня вдруг задушила надежда. Из глаз полились слёзы, истерические слёзы от боли за отца и счастья только лишь от одной мысли, что Вебер здесь, и мы могли бы сбежать.

– Хорошо, подожди… Стой. – Вебер выдохнул, закрыл на мгновение глаза и серьезно посмотрел на меня. – Скажи мне, где я могу найти тебя. И скажи, есть ли тут хоть кто‑нибудь, кто мог бы помочь нам.

– Вебер…

– Я не уйду отсюда без тебя, Маша, – зашипел Вебер. – Даже не думай об этом. Либо меня пристрелят, либо мы сбежим. Всё.

Закрыв глаза, я судорожно втянула в себя воздух. Господи. Что же делать? Я уже начала серьезно бояться, что нас тут могут неслабо запалить со всеми этими разговорами.

– Найди Рожкова. Расскажи ему всё – он не знает, что здесь происходит. А потом… Может быть, Давыдов сможет помочь, но я не знаю наверняка.

– Этого достаточно. Я знаю Рожкова – шесть лет назад он был на вылазке в Тверском, там мы и познакомились, – сказал Саша. Я обрадовалась такому совпадению – надо же, Вебер знает Рожкова! – Иди к себе и собирай вещи. Я найду тебя и…

– Маша.

У меня внутри всё похолодело. Сердце мигом улетело куда‑то далеко в пятки. Голос Антона Спольникова заставил меня вытянуться по струнке и принять самый безмятежный вид, который только мог быть у меня. Самообладание на адреналине выросло до ста процентов.

Я медленно обернулась, спокойно глядя на Антона.

– Да, Антон Дмитриевич?

Спольников тонко улыбнулся – немного презрительно, как всегда вежливо, но совершенно неискренне. Он протянул ко мне руку, и я смирно подошла к нему. Он чуть приобнял меня и посмотрел на Вебера. К счастью, Вебера он не знал. Спольников ушел в Адвегу из нашего города давным‑давно, Вебер тогда ещё не появлялся в Куполе, поэтому опасаться здесь было нечего.

– Вы что‑то хотели?

Глаза Вебера пылали ненавистью. Он смотрел на Спольникова, прекрасно понимая, кто это, и ненавидел его всей душой. Однако вид у него, как и у меня, оставался невозмутимым. Он вдруг как‑то коротко встряхнулся и весело заулыбался.

– Да вот ищу, где сигарет у вас купить! – сказал он. – У девочки попытался узнать, но что‑то так и не понял. Я тут до завтра. И там у вашего постоялого двора две мои здоровые псины меня ждут, думаю, кабы народ не распугали, так что, если побыстрее сориентируете, буду рад!

– Идите на восток вдоль реки, там будет ларек с мелочевкой и табаком, – вежливо сказал Антон. – Всего доброго.

– И вам! – махнул Вебер, развернулся и сразу ушёл туда, куда ему указал Спольников.

Мы с Антоном смотрели вслед удаляющемуся Веберу. И у меня внутри всё сжималось от страха и досады.

– Маша, я же предупреждал тебя: тебе не разрешается разговаривать с путниками из‑под неба, – всё так же вежливо сказал Спольников. Он отпустил меня и посмотрел мне в глаза. Его гадкая улыбочка так и не сходила с его губ, и меня прямо затошнило от него.

– Да он сам пристал, – грубо ответила я, пожав плечами. – Не могла же я послать его!

– Ну ладно. Пристал и пристал, – поднимая голову и снова глядя на удаляющегося Вебера, сказал Антон. – Тебе пора собираться на процедуры. Не задерживайся, пожалуйста.

– Да‑да, хорошо, – хмуро отозвалась я, поворачиваясь и направляясь в Крайний район к своему дому.

Глава 3

Я спустилась по полукруглой лестнице и сделала глубокий вдох, наслаждаясь свежим воздухом. Передо мной расстилалась вся красота усадьбы Введенское. Сейчас эта красота казалась мне особенно впечатляющей, когда вокруг всё искрилось бликами после дождя. Рощи липовых деревьев темнели стройными стволами, осенние листья алели на узких дорожках и старинных лавочках, а у тропинок светлячками теплились высокие фонари. Я с умилением смотрела на мой любимый фонтан, в котором серебрилась таинственная гладь воды.

Пройдясь по дороге, хрустя гравием, я направилась к своей лавочке, дабы поваляться на ней, порассматривать небо и помечтать о чём‑нибудь. Ну, вот нравилось мне так отдыхать. Кремлевская мечтательница! Именно так называл меня папа.

Подойдя ближе к своему излюбленному месту, я прищурилась. Та‑а‑ак. Ну да, мне говорили, что сегодня в Купол явился некий Александр Вебер – лучший наёмник из самых лучших. С двумя здоровыми щенками, которых он всё время таскал за собой. Соболев и папа чуть ли не оды пели Саше Веберу и очень радовались, что он наконец к нам приехал. Я его знать не знала, не видела и как‑то никогда и не стремилась увидеть. Но теперь что‑то мне подсказывает, что это именно он.

Наёмник полулежал на моей лавочке, согнув одну ногу в колене, а другую вытянув перед собой. Рядом с лавкой на земле стояла полупустая бутылка с пивом, и валялся раскрытый пакет чипсов. Чуть дальше, у старого серебристого‑серого фонаря, носились две крупные восточно‑европейские овчарки. Обе лохматые и в ошейниках.

Ну, значит, точно Вебер.

Я повнимательнее взглянула на наёмника. Он был одет в плотные штаны из темной ткани и куртку из потертой кожи с заклепками из металла. Обувью ему служили уже порядком стоптанные берцы. Тёмно‑каштановые волосы, смуглое лицо с красивыми каре‑зелеными глазами, бородка на крепком подбородке. Хм. Вообще, надо отметить, Вебер был весьма симпатичным… Как по мне – уж точно. Интересно, сколько ему лет?

Думая о том, как бы мне поступить, я решила не беспокоить наёмника, а когда наконец решилась развернуться и уйти, ко мне внезапно кинулись его собаки. Всё произошло так быстро, что я даже не успела испугаться. К счастью, овчарки просто подбежали и, облизывая мои руки, начали бегать вокруг меня, виляя хвостом.

Вебер тут же ловким щелчком отбросил окурок и торопливо поднялся с лавки.

– Эй‑эй, а ну потише, лохматые, – гаркнул он своим собакам. – Как вы себя ведёте? Ко мне!

Наёмник свистнул, и собаки тут же свинтили в его сторону.