Истинная за Завесой - Натали Карамель

жгучая волна гнева поднимается от живота к горлу. Гнев не только за себя, но и за ту несчастную девушку, тело которой она носила, за которую никто никогда не заступился. Она подняла глаза и встретилась взглядом с Далином. В ее синих глазах, обычно таких хрупких, вспыхнул холодный огонь.

«Цепи, герцог Далин?» – ее голос прозвучал удивительно четко и спокойно, ледяная вежливость капля за каплей вытесняла страх. «Мне всегда казалось, что драконы… слишком сильны и горды, чтобы позволять клятвам мертвых управлять живыми. Или я ошибаюсь?»

Тишина, воцарившаяся после ее слов, была оглушительной. Граф Оливер побледнел, как полотно. Графиня Элеонора в ужасе схватилась за горло. Себастьян замер с открытым ртом. Луиза, стоявшая у стены, чуть не вскрикнула. Даже непроницаемое лицо Далина дрогнуло. В его драконьих глазах мелькнуло что-то – не гнев, не сразу. Сначала – чистое, безудержное изумление. Потом – ярость. Ярость оттого, что она, эта «пустышка», осмелилась усомниться в его силе, задеть его гордость. Его пальцы сжали ручку ножа так, что костяшки побелели.

«Оливер!» – резко вскрикнула графиня Элеонора, вскакивая. Ее голос дрожал от паники. «Я… я думаю, пришло время… для мужчин! Да! Для сигар! В библиотеку! Сигары и бренди!» Она почти истерично махала руками, пытаясь отвлечь внимание от Кати и разрядить невыносимую атмосферу.

Граф Оливер, словно очнувшись, поспешно встал.

«Да-да, конечно! герцог Далин? Себастьян? Прошу…» Он жестом указал на дверь. Себастьян, все еще ошарашенный, поднялся. Далин медленно, очень медленно, отвел свой соколиный взгляд от Кати. В его глазах еще кипела буря. Он встал, его движения были плавными, но излучали опасность, как раскаленный металл. Молча, не глядя больше ни на кого, он направился к двери. Граф и Себастьян поспешили за ним.

Едва дверь за мужчинами закрылась, графиня Элеонора обернулась к Кате. Ее лицо исказила бешеная ярость, смешанная со страхом.

«Ты… Ты сумасшедшая! Тварь! Отродье!» – она шипела, стремительно приближаясь. «Как ты посмела! Как ты посмела так говорить с ним! Ты чуть не погубила нас всех! Он мог… он мог…» Она не договорила, но в ее глазах читался настоящий ужас перед гневом дракона.

Катя тоже встала, пытаясь сохранить достоинство, хотя сердце колотилось как бешеное.

«Я лишь ответила на его оскорбление, – сказала она, стараясь говорить твердо. – Или вы считаете, что он имел право…»

«МОЛЧАТЬ!» – взревела графиня. Ее рука, изящная и сильная, мелькнула в воздухе. Катя не успела даже вздрогнуть.

Щелк!

Оглушительный хлопок. Белая вспышка боли. Катя даже не поняла сразу, что произошло. Она увидела искры перед глазами, почувствовала, как ее голова резко дернулась в сторону, а потом… пол ушел из-под ног. Она падала. Звон в ушах заглушал все. Правая щека пылала адским огнем, он растекался по всему лицу, отдаваясь пульсирующей болью в виске. Голова кружилась невыносимо, в глазах прыгали черные мушки. Она ударилась плечом о ножку стола, потом бедром о холодный каменный пол. Лежала, не в силах пошевелиться, пытаясь вдохнуть сквозь тошноту и звон. Сквозь туман боли она видела разъяренное лицо графини, склонившееся над ней, ее открытый в крике рот, из которого не доносилось ни звука. И Луизу, бросавшуюся к ней с лицом, искаженным ужасом.

И в этот самый миг дверь в столовую снова распахнулась.

На пороге стояли трое мужчин, вернувшиеся, видимо, за забытыми вещами или из-за шума. Граф Оливер замер, уставившись на сцену: его жена, склонившаяся в ярости над лежащей на полу дочерью, чье лицо украшал яркий, расплывающийся след от пощечины. Себастьян остолбенел. А герцог Далин…

Его золотисто-змеиные глаза, холодные и нечеловеческие, медленно скользнули с разгневанной графини на Катю, беспомощно лежащую на полу, с ее пылающей щекой и глазами, полными боли и унижения. В его взгляде не было ни сочувствия, ни жалости. Был только… ледяной, всевидящий анализ. И что-то еще. Что-то глубокое, первобытное, опасное. Что-то, что заставило даже графиню Элеонору резко выпрямиться и отступить на шаг, внезапно побледнев сильнее прежнего.

Тишина в столовой стала гробовой. Звон в ушах Кати начал стихать, сменяясь оглушительным стуком собственного сердца. Она видела только эти драконьи глаза, прикованные к ней, и чувствовала жгучую боль на щеке. И игра только начиналась.

Глава 9. Снежинка и Приказ

Гробовая тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием графини и едва слышным звоном в ушах Кати, повисла в столовой. Катя лежала на холодном полу, щека пылала, мир плыл перед глазами. Она видела только фигуры на пороге, застывшие в шоке.

Первым двинулся Далин. Не спеша, с хищной грацией, он пересек зал и остановился возле Кати. Его золотисто-змеиные глаза, холодные и нечитаемые, скользнули с ее пылающей щеки на искаженное яростью лицо графини. Без единого слова, без тени усилия, он наклонился, подхватил Катю под руки и поставил на ноги, как пушинку. Его пальцы, обхватившие ее локоть, были тверды как сталь и холодны как могила. Он не отпускал, поддерживая, но этот жест был лишен всякой заботы – это был жест владения.

Затем он повернул голову к графине Элеоноре. Его голос, когда он заговорил, был тихим, ровным, но прорезал тишину как лезвие по льду:

«Графиня. Объясните. Что здесь происходит?»

Элеонора Вейлстоун, еще секунду назад пылавшая неистовым гневом, вдруг побледнела. Она поняла, что перегнула палку не просто перед дочерью, а перед ним. Перед драконом, который только что объявил ее своей собственностью. Она засуетилась, пытаясь придать лицу извиняющееся выражение, но получилась лишь жалкая гримаса.

«Герцог Далин, я… я просто… учила дочь уму-разуму!» – залепетала она, голос дрожал от страха и подобострастия. «Она… она наговорила вам дерзостей! Я должна была…»

«Учить вы можете, графиня, – перебил ее Далин, его ледяной тон не изменился ни на йоту. – Кричать, ругать, даже, простите за прямоту, оскорблять. Это ваше право, как матери.» Он сделал микроскопическую паузу, и следующая фраза прозвучала как приговор: «Но прикасаться к МОИМ вещам – вы не можете.»

Слова «моим вещам» прозвучало с такой неоспоримой, первобытной силой, что даже граф Оливер содрогнулся. Себастьян замер, как вкопанный.

«Поэтому, – продолжил Далин, его взгляд скользнул по бледным лицам Вейлстоунов, – я начинаю сомневаться в безопасности… моего имущества… под этой крышей.» Он резко повернул голову к Луизе, стоявшей у стены, бледной как смерть, но неотрывно смотревшей на Катю. «Служанка. Собери вещи твоей госпожи. Все необходимое. Без излишеств. Катарина переезжает в мой замок. Немедленно. На правах невесты, под