Истинная за Завесой - Натали Карамель

Катя и Луиза поспешно вскарабкались в темный, роскошный, но холодный и чужой интерьер кареты. Дверца захлопнулась, кучер щелкнул кнутом, и экипаж тронулся, подрагивая на неровностях дороги.

Луиза сразу же прижалась к Кате, обняла ее дрожащие плечи.

«Все хорошо, миледи, все хорошо… Мы вместе,» – шептала она успокаивающе, но ее собственные руки дрожали.

«Что же теперь делать, Луиза?» – прошептала Катя, глядя в темноту за окном, на удаляющиеся огни поместья Вейлстоунов. «Он… он там. Весь его замок. Как мы…»

«Шшш, – Луиза прижала палец к губам, указывая глазами на перегородку, отделявшую их от кучера. Потом наклонилась так близко, что ее губы почти касались уха Кати. Ее шепот был едва слышен, но слова обожгли: «Я видела снежинку, миледи. Я видела. И я… я думаю…» Она сделала паузу, собираясь с духом. «…я думаю, у вас есть три стихии. Огонь. Вода. И… Лед.»

Катя замерла, ощутив, как по спине пробежали мурашки. Три стихии. Гений. 1 на 1000. И все – в теле «пустышки», которую ненавидит один из сильнейших драконов.

«Мы обязательно проверим, – продолжила Луиза, ее шепот стал тверже, полным решимости. – Как только найдем в его логове… укромное место. Очень-очень укромное.» Она сжала руку Кати. «А пока… держите кулон крепче. И не злите дракона. Пожалуйста.»

Катя кивнула, сжимая в кулаке гладкий камень «Серенады Тумана». За окном мелькали темные деревья, а впереди, где-то в горах, ждало логово дракона. И новая, еще более опасная глава ее жизни в Этерии. Глава, где маскировка могла сорваться в любой момент, а цена ошибки была невероятно высока.

Глава 10. Полёт Дракона и Мысли Змея

Ночь. Холодный воздух бил в лицо, наполняя легкие чистотой высоты, но не принося облегчения. Далин летел мощными взмахами крыльев, его бронзово-золотистая чешуя мерцала в лунном свете, как расплавленный металл. Каждый взмах был резче, сильнее, чем нужно – выплеск ярости, не нашедшей выхода внизу. Внизу, как жалкая букашка, покачивалась на дороге его карета, увозящая... её. Катарину Вейлстоун. Его цепь. Его проклятие. Его... собственность.

Ненавижу.

Мысль пронеслась, ясная и жгучая, как пламя его стихии, выжигая все остальное. Ненавидел с самого детства. Ярко всплыл образ: девочка лет семи, жеманно одетая, с бантом больше её головы. Её привели, толкнули вперед. "Познакомься, Далин, это твоя будущая невеста, Катарина" . Она смотрела на него большими, испуганными глазами, потом робко улыбнулась, протягивая что-то смятое – вышитый платочек, пахнущий детской пудрой. Глупость. Слабость. Он, уже тогда ощущавший в себе мощь дракона, даже не взглянул. Отвернулся. Сказал отцу что-то резкое о "ненужном хламе" . Свет в её глазах погас мгновенно. Он сделал это. И почувствовал... удовлетворение? Нет. Пустоту. Но это было лучше, чем принимать навязанную участь.

Годами он отталкивал её. Ледяным презрением. Насмешками, когда она пыталась заговорить в Академии. Полным игнорированием на редких семейных сборищах. Он видел, как она сжималась, как её лицо заливала краска стыда, как глаза наполнялись слезами. Потом слезы сменились озлобленностью. Истериками. Глупыми выходками, чтобы привлечь внимание, которое он отказывался давать. Безвкусные, кричащие наряды, штукатурка на лице, скрывающая... что? Её превратили в карикатуру, и он был одним из творцов этого превращения. Позор. Живое напоминание о его бессилии перед глупой клятвой предков.

Она не виновата, – пронеслось вдруг, неожиданно и раздражающе, как песчинка под веком. Её продали. Как вещь. Её же семья презирает её слабость. Логично. Но логика не тушила пламя ненависти. Оно горело ровно и яростно. Потому что ненависть была проще. Она была щитом. Щитом от чего? От жалости? От чувства вины за её сломанную жизнь? От осознания, что он, могучий дракон, тоже скован? Иначе он не мог. Не мог позволить себе слабость. Ненависть была топливом, на котором он держался.

Но после того падения... что-то сломалось. Или, наоборот, встало на место?

Он видел её тогда, в полумраке опочивальни. Бледную, как смерть, но... не сломленную. Глаза, обычно тусклые или залитые слезами, горели странным огнем – смесью боли, страха и... упрямства? Она не ныла. Не звала маму. Она смотрела на него, когда он ворвался, и в этом взгляде не было прежней истеричной мольбы, а было что-то оценивающее, почти... вызов. Это зацепило. Как заноза.

Сегодня вечером... Сегодня вечером он велел ей прийти. Под предлогом формальности? Да. Но истинная причина была глубже, темнее. Он хотел увидеть. Наблюдать за этим феноменом – Катариной, которая не ломается. И он наблюдал. Пристально, как хищник у водопоя. Как она вошла – без привычной маски штукатурки, обнажив лицо, которое оказалось... поразительно красивым. Хрупким, как фарфор, но с силой в линии подбородка. В простом платье, подчеркивающем стройность, а не прячущем её под рюшами идиота. Она шла не по-утиному, а... держалась. Как? Как она вынесла колкости этого щенка Себастьяна? Как она посмотрела на него и сказала тот странный, обезоруживающий комплимент? Ни истерики, ни слез. Спокойствие. Неуклюжее, но подлинное. Это было... неестественно. И потому бесконечно интригующе.

Вдыхал её запах.

Он делал это весь вечер, тонко, незаметно втягивая воздух, фильтруя его драконьими рецепторами. Обычный, ничем не примечательный запах "пустышки". Ни намека на тот опьяняющий, сводящий с ума аромат Истинной Пары, который мог бы оправдать весь этот кошмар. Обычный. Человеческий. Травяной шампунь, легкие духи, что-то еще... нейтральное. Ничего необычного. Так почему же он не мог оторвать ноздри от воздуха вокруг неё?

Но дракон вел себя странно.

Он это чувствовал в каждой мышце. Его собственная ярость после её ответа о "цепях" была знакомой, чистой, как пламя кузнечного горна. Но под ней, в глубине, клокотало что-то иное. Непонимание. Смущение? Она его озадачила. Осмелилась бросить вызов! Прямо в лицо! Не запинаясь, не заливаясь слезами, а с этой... ледяной, отточенной вежливостью, которая резала глубже любой истерики. Откуда это?! Где она взяла эту... сталь в позвоночнике? Раньше любое его резкое слово, взгляд – и она разваливалась на части. Но не в этот раз. В этот раз она ответила. И это было... неожиданно сильно.

Его драконья сущность ревела.

Ревела от оскорбленного величия. Как она смеет?! Ничтожество! Пустышка! Но под этим ревом, в самых потаенных уголках его звериного сознания, шевелилось нечто иное. Интрига . Навязчивая, как зуд не зажившей раны. Кто ты? Тот же сосуд, но... с каким новым, опасным содержимым? Почему