Ты проиграешь, дорогая - Анетта Молли

Когда Влад отрывается от меня, то в его глазах грусть.

— До тебя я никогда не изменял жене.

Сердце падает вниз.

Ничего не отвечаю. Влад отходит в сторону, и я ухожу в номер.

Иду в душ и включаю на максимум. Стою под ледяными струями, пока тело не онемеет.

Осталось два дня.

Два дня, чтобы понять, что я не хочу быть любовницей.

Скоро мы уезжаем. Скоро будет целовать жену. А я.... Я налью вина, включу глупый сериал и попробую забыть, как пахнет его кожа на рассвете.

Или могу попробовать за него побороться….

Глава 10

Жена

Я провожу ладонью по волосам — они теперь едва касаются плеч, легкие, как перышки. В зеркале — незнакомая женщина с подчеркнутыми скулами и в светло-розовом платье, которое облегает фигуру так, будто сшито специально для этого вечера.

— Мама красивая! — Маруся крутится вокруг, трогает подол.

— Папа тоже так подумает? — спрашиваю, поправляя бретельку.

Дочь уверенно кивает.

Потом я отвожу её к маме.

— Ты сияешь, — говорит мать, оглядывая меня. — Наконец-то взялась за ум.

Приезжаю домой и проверяю телефон. Новых сообщений нет. Последнее от Влада утром:

«Заканчиваем чуть раньше. Вылетаю сегодня вечером».

Без сердечек. Без «соскучился».

Слова Паши всплывают в памяти: «Если бы у меня была такая женщина, я бы не раздумывал».

Вчера, когда мне удалось дозвониться до мужа, то я, можно сказать, выпросила ласковые слова.

Дома зажигаю свечи. Ставлю вино. Поправляю на кровати новое постельное белье, которое купила вчера. Самолет должен был приземлиться час назад.

Странно. Начинаю волноваться.

Звоню, но абонент не в сети.

Выпиваю бокал вина, чтобы успокоить нервы.

Свечи оплывают.

Я смотрю на свои отражения в темном окне: невеста в белом (три года назад), мать в растянутой футболке (ещё месяц назад), незнакомка в красивом платье (сегодня).

Телефон наконец вибрирует. Влад:

«Задерживаюсь. Дела».

Печатаю ответ:

«Я купила то вино, которое ты любишь. Жду тебя, любимый».

Фотографирую себя в зеркале, стараясь красиво изогнуться. Отправляю.

Ответ от Влада приходит только через двадцать минут:

«Не жди. Ложись спать».

Беру салфетку и с силой стираю помаду. Изо рта вырывается рыдание.

Снимаю платье через час после полуночи. Аккуратно вешаю его в шкаф. Надеваю длинную оверсайз футболку и сажусь на кухне. Спустя два часа завариваю себе чай с мятой. Считаю квадратики плитки, переставляю солонку с сахарницей, смотрю, как воск от свечей застывает причудливыми наплывами.

Периодически я звоню Владу, чтобы узнать, где он и когда вернется. Не берет.

3:20 — ключ поворачивается в замке.

Влад входит тихо, будто крадется. Увидев меня, замирает. Его рубашка мятая и мокрая, волосы всклокочены — будто он несколько раз проводил руками по голове.

— Ты не спишь... — голос хриплый. — Я попал пол дождь, — говорит, когда видит, что рассматриваю его рубашку.

— Я ждала.

Он бросает ключи на стол. Звук слишком громкий в ночной тишине.

— Не нужно было.

— Ты не брал трубку.

— Был занят, доделывал дела.

— В три ночи?

Он вздыхает, проводит рукой по лицу. В свете кухонной лампы он выглядит постаревшим. Или это мне только кажется? Может, я просто разучилась его видеть.

— Полина, пожалуйста. Я устал.

— Я тоже, — говорю, но он уже поворачивается к холодильнику, достает воду.

Его движения резкие, угловатые.

— Что с нами происходит? — спрашиваю в спину.

Он замирает, бутылка в руке.

— Ничего. Просто...

— Просто что?

Он поворачивается. Его глаза — пустые.

— Просто устал. Все.

И уходит. В ванную. Потом — в гостиную.

Он предпочитает лечь спать там, а не со мной. Я гашу свет на кухне. Иду в спальню. Ложусь на край кровати. За стеной — тишина. В голове — миллион вопросов.

Но главный: когда именно мы стали друг другу чужими? И — страшнее: почему я только сейчас это заметила?

Я натягиваю одеяло до подбородка, как в детстве, когда боялась темноты. Только теперь темнота — это не монстры под кроватью. Это молчание за стеной. Это пустота в наших кроватях. Это мы. Какие мы есть.

Какими стали.

*****

Свет раннего утра пробивается сквозь щели штор. Я не спала — лишь ворочалась между тяжелыми снами и горькими мыслями.

В шесть утра встаю, наливаю в чашку кипяток. Руки дрожат, обжигаю палец. Влад уже на кухне. Сидит с телефоном, но взгляд не на экране — где-то далеко.

— Кофе? — спрашиваю, протягивая вторую чашку.

Он вздрагивает, будто забыл о моем существовании.

— Спасибо.

Молчание. Только ложки звенят о фарфор. Я вдруг вспоминаю, как он в первый раз ночевал у меня в квартире — мы допоздна смеялись, а утром он готовил кофе именно так: две ложки сахара, чуть молока.

— Влад.... — начинаю я, но голос предательски дрожит.

Он поднимает глаза. В них — безразличие.

— Где ты был вчера после самолета?

— В офисе. Мы все сразу отправились в офис, так как заказчик сократил сроки сдачи, но увеличил оплату в два раза.

Влад не врёт, я чувствую.

— Всё это время ты был в офисе?

— Да, — отводит взгляд.

— Ты любишь меня?

Вопрос висит в воздухе. Он отодвигает чашку, проводит рукой по лицу.

— Конечно люблю.

Но слова звучат плоско, как заученная фраза.

— Тогда почему ты не смотришь на меня? Почему... — голос срывается, —...почему ты больше не хочешь проводить со мной время?

Он замирает. Его пальцы сжимают чашку.

— Я просто....

— Не говори, что устал, — прерываю. — «Устал» — это когда засыпаешь, не досмотрев сериал. А не когда смотришь на жену, как на чужого человека.

Тишина.

Где-то за окном кричат чайки.

— Я не знаю, что со мной, — наконец говорит он. — Но это не твоя вина.

Жду продолжения. Но его нет.

— Ты хочешь развестись? — спрашиваю прямо.

Он резко поднимает голову:

— Нет!

В этом «нет» столько искреннего ужаса, что я на секунду верю — всё ещё можно исправить.

— Тогда давай попробуем, — мои пальцы находят его руку. — Хоть один честный разговор. Без «устал», без «все нормально». Как раньше, помнишь?

Он смотрит на наши соединенные руки. Его ладонь теплеет.

— Помню.

— Сегодня, после работы. Идет?

Кивает. Улыбаюсь. В душе теплеет.

Звонит телефон. Его телефон. Он машинально тянется к экрану — и я вижу, как его взгляд меняется.

— Это работа, — слишком быстро говорит он, вставая. — Нужно собираться. Скоро сдаем проект.

— Хорошо, иди.

Влад поднимается и целует меня. Почти как раньше.

Затем, когда он выходит из квартиры, я подхожу к окну. Смотрю, как он выходит на улицу, как достает