Новый мир для Элиз - Оксана Гринберга

Но как такое возможно? Неужели бабушка… имела какое-то отношение к Андалору⁈

Этого я не знала. Заодно я понятия не имела, как мне выжить в чужом мире, если меня, уверена, еще и будет искать мстительный дракон.

— Но все лучше, чем пауки или черные простыни в пустыне, — сказала я самой себе, после чего устремилась вниз с холма.

Да, у меня имелось письмо к архимагу Дерну. Лежало, надежно спрятанное под шнуровкой платья как раз рядом с перцовым баллончиком.

Но сразу же отправляться на поиски магической академии Сирьи я не решилась. Не верила в успех подобного мероприятия — в то, что я приду не только с улицы, но еще и из другого мира и меня сразу же допустят к архимагу.

Прогонят, уверена, да еще и поганой метлой!

Вместо этого я решила, что сперва стоит переждать сложный момент в жизни. Прийти в себя, а заодно найти работу и угол, где я могла бы перевести дух, после чего уже отправляться с визитами.

И начать я решила с поиска работы, выбрав не особо квалифицированный труд. Думала подыскать себе подходящее место в торговом районе, который начинался сразу же у подножия холма.

Но, к моему сожалению, никто не заинтересовался предложенными услугами — ни торговцы на рынке, ни хозяева лавок, хотя я была готова продавать что угодно, кроме себя самой.

Места нигде не было — по крайней мере, мне так говорили. Заодно пару раз прозвучало, что работницы Гильдии Проституток обитают в соседнем квартале — во-он там! — и я могу попытать счастья у них.

— Ну знаете что! — возмущалась я. — С чего вы решили, что мне это интересно⁈

На меня снова посмотрели, затем заявили, что в таком виде меня даже в проститутки не возьмут, потому что я вызываю жалость и желание меня накормить.

Заодно намекнули, что мне стоит попытать счастья в ремесленном квартале. Быть может, вышивальщицы примут к себе в подмастерья, они довольно жалостливые. Но с работой в Сирье сейчас так себе. Нет здесь работы, город едва выживает, и из него разбегаются все, кто может разбежаться!..

Затем в бакалейной, расчувствовавшись, меня все же угостили краюхой черного хлеба и дали напиться, хотя я бы не отказалась еще и от места за прилавком. Но работы для меня не было и там, поэтому я потащилась дальше.

Немного перевела дух в тени раскидистого дерева в городском парке — был здесь и такой, в нем росли высоченные деревья, похожие на эвкалипты, с узкими листьями и мощными стволами, уверена, уходившие корнями глубоко под землю.

Так вот, съев половину краюхи и вдохновившись поиском работы подмастерья у вышивальщиц, я отправилась разыскивать ремесленный квартал.

Но заплутала.

Изжарилась на солнце, устала до невозможности, пропылилась и вспотела так, что больше потеть было нечем, только вот ремесленников так и не нашла.

Вместо этого попала в квартал бедняков и насмотрелась на всякие ужасы.

В какой-то момент ужасов стало слишком много, и мне захотелось прилечь под забором, очень сильно зажмуриться и помолиться местным богам, попросив у них, чтобы мне все это только снилось.

Пусть меня переехала машина и я вот-вот выйду из комы в больнице Н-ска! Потому что больше нет никаких сил!..

Но выйти из комы у меня не получалось, поэтому, немного отдохнув, я упрямо потащилась дальше, решив вернуться в центр города.

В какой-то момент поняла, что меня преследуют, и это был не человек.

Грязное и пыльное существо, унылое, с понурой головой, оно было все в комках свалявшейся шерсти. Заодно непонятного рода и племени — но, присмотревшись, я решила, что это здоровенная серая собака.

Именно она давно уже топала за мной следом.

— У меня ничего нет, — не выдержав жалобного взгляда в спину, соврала я.

Хотя у меня оставался кусок хлеба.

Но собака с самым побитым видом продолжала тащиться за мной следом. Вздыхала и останавливалась, когда останавливалась я, после чего снова смотрела на меня печальным взглядом.

В какой-то момент мне показалось, что глаза у нее неправильные — уж больно похожие на змеиные, с вертикальными зрачками. Да и моргнула она как-то по-особенному — внутренними веками.

Но я списала это на жаркое солнце, собственное переутомление, да и в целом на происходившее вокруг меня сумасшествие.

Силы снова закончились в одном из переулков, и я все же уселась на жалкое и пыльное подобие травы. Собака подошла поближе, и я, вытащив согретую телом краюху, откусила немного и протянула…

— Будешь? — спросила у нее.

Вернее, у него, потому что заметила среди свалявшейся на животе шерсти выпирающий фактор. Похоже, это был все-таки мальчик.

— У меня есть только хлеб. Мяса не имеется, и я не уверена, что ты это ешь.

Оказалось, зря я в него не верила — мой товарищ по несчастью не собирался отказываться даже от хлеба. Слопал то, что я протянула, а затем уставился мне в глаза. Я поморгала, почувствовав давление на голову, но, опять же, списала это на жаркое солнце.

— На этом вся наша еда закончилась, — сообщила ему, — а напиться нам с тобой нечем. Здесь нет ни колонки, ни колодца. Вот что я думаю: нужно отсюда выбираться! — это было уже мне самой. — Вернее, я буду и дальше отсюда выбираться, а ты смотри… Хочешь — со мной; хочешь — сам по себе.

Но он выбрал первый вариант и потрусил за мной следом.

Ремесленный квартал я так и не нашла. Вместо этого со своей собакой — пес, по моим наблюдениям, старался по возможности избегать людей, — еще через полчаса блужданий наконец-таки попала в центр города.

По крайней мере, мне казалось, что это был центр — с высокими каменными домами, на первых этажах которых распахнули свои двери магазины, салоны и цирюльни. За ними потянулись ресторации, откуда пахло просто чудесно — вкусной едой, которую я не пробовала, выходило, уже целую неделю.

И вот тогда-то…

Глядя на эти самые дома и еще на скучные темные вывески, а заодно на хмурых зазывал, которые выглядели, словно приговоренные к казни убийцы, а вовсе не как люди, приглашающие клиентов пообедать, я и подумала…

Какая из меня помощница вязальщицы, продавщица мяса или уборщица ночных горшков⁈

Моя профессия — журналистика.

К тому же я всегда с удовольствием занималась рекламой.

Именно это я буду делать в