Община - Виктория Анкай

Покачала головой - мне не понять этих житейских деревенских радостей, когда визитёры молча (ну не молча, конечно, но за какими-то скучными разговорами) сожрали столько еды и свалили восвояси, и это всем за счастье. Принялась стаскивать посуду в кучу, ощущая, как желудок периодически сводит спазмом - нет, я не брезгливая, но я как-то не привыкла убирать за абсолютно чужими людьми...

Включила кран - воду за вечер мы использовали всю, но баба Маша категорически не разрешала прибавить температуру в бойлере, ибо сын запретил - вдруг напряжение случится, и половина деревни без света останется, или пожар не дай Бог от замыкания проводов, или квитанция за электричество придёт такая, что пенсии не хватит...

Тьфу.

Помыться, видимо, тоже не удастся...

- Ты окно открой! Душно... - Мария Михайловна подпёрла щёку морщинистой сухонькой ладошкой. - Хорошо как, да?..

Исподлобья посмотрела на замечтавшуюся старушку, дёргая на себя крашеную в десяток слоёв деревянную раму. Задержалась у толстого, сделанного из бруса подоконника, ощутив на разгорячённом лице порыв прохладного ночного ветерка... Глубоко вдохнула наполненный ароматами трав воздух, необычный и свежий, моментально ударяющий в голову хмельным мёдом...

Оглянулась на хозяйку.

- Баб Маш, а... почему столько икон? - я закатала рукава своего балахона, мужественно сдерживая рвотные позывы и мысленно готовясь перемыть эту гору тарелок, салатников, кастрюль и столовых приборов. - Нет, Вы не подумайте... Я тоже верующая, правда! Но у вас тут...

- Тююю... - Мария Михайловна скептически оглядела меня с ног до головы. - Та разве ж это много?! Был бы Родион жив, тут бы ступить некуда было, - она махнула рукой. - Муж-то мой покойный...

Я и так поняла, что она про него - видела в комнате висящие на стенах старые фотографии. И на всех люди запечатлены либо под образами, либо с иконками в руках, да. Стало неловко - зря, я наверное, об этом спросила...

- Простите... - сдержанно пробормотала, соображая, надо ли выражать соболезнования, или в данной ситуации это будет не слишком уместно.

- Та за что? - баб Маша усмехнулась, тяжело поднимаясь на ноги. - Он-то у меня одним из них был... - она кивнула куда-то в пространство. - Из общины, я имею ввиду. Ну и мне пришлось...

С удивлением покосилась на Марию Михайловну, оттирая блюдце и тихо радуясь тому, что хотя бы средство для мытья посуды у хозяйки приличное и дорогое - наверняка тоже сын покупает...

- А... что за община? - осторожно спросила, сдувая со лба прядку прилипших волос.

- Так наша, местная, - баба Маша пожала плечами, как само собой разумеещееся. Взяла тряпочку с раковины, принялась вытирать стол. - Тут все про нас знают... Не слыхала что ли?

- Неа... - стало не по себе...

- Нуууу... Ты это, поищи потом в интернете своём. Мы тут с шестнадцатого веку стоим, - она гордо распрямила плечи. - Раньше-то большое поселение было, лет сто назад... Я ещё помню, как в детстве бегала к ним в село, всё глазела, как тамошние ребятишки грамоту учат... Нас-то тут не учили, а у них обучали и чтению, и письму...

Затаилась, слушая рассказ. Обычно я не люблю все эти экскурсы в прошлое, но сейчас почему-то было интересно...

- Так где она есть? Община-то ваша? - я задала вопрос, который вертелся на языке. - Прямо здесь?

- Вон, за леском, - баб Маша снова кивнула в пустоту, и только сейчас до меня дошло, что она имеет ввиду продолжение деревни, которое я видела в глубине леса. - Нынче там народу немного, - она тяжело вздохнула. - Вроде как при последней... этой... переписи, чуть больше двух тысяч человек насчитали. А раньше, до войны ещё, пятьдесят тысяч было...

- Ммммм... - я шмыгнула носом, ибо запах кухонного средства почему-то вызывал першение в горле - отвыкла я руками посуду мыть, да. - То есть Вы не в общине родились?

- Я?! Неее, - Мария Михайловна махнула рукой, снова присаживаясь на табуретку. - Это мне шестнадцать было, когда с Родионом сдружились... Родители наши не против были, я крестилась заново в их согласии, замуж пошла... Двоих детей Бог послал - дочку и сына. Светка-то заграницей живёт, не приезжает... А Славка тут, неподалече. Очень Родион огорчался, что дети из согласия ушли, сначала дочка, едва восемнадцать стукнуло, а потом и сын, - она всхлипнула, глядя в одну точку. - Всё говорил, что мои бесовские гены виноваты... - она грустно улыбнулась. - Не всерьёз говорил, но я всё думала, может и правда...

- А сами они... дети, что говорили?

- Да что-что... Знамо что - уехать хотелось, нет перспектив тут. Они вроде и от веры не отказались, но и молитвы не читают... - баб Маша виновато глянула в красный угол. - Да что там, я сама через раз уже... Не смогла я, как Родион, всю душу вложить... Да и как вложить? Хозяйство большое было, дети один за другим подрастали, да и новое что-то узнавать хотелось... Но он хоть и ворчал, но не сердился, говорил - каждому своё. А вот дети его разочаровали... Нет, Славка кланяется, конечно, когда приезжает! - она снова бросила взгляд на иконы. - И крест носит! Но это так... Чтоб меня не огорчать... И жена его совсем неверующая, аборт уже два раза делала - не хотят они деток пока, говорят - сначала надо на ноги встать, денег заработать, а уж потом о детях думать... А как мы-то жили?! В поле рожали... И ничего... И когда потом? Это кажется, что жизнь длинная да долгая, а самом деле моргнуть не успеешь, а уже и всё... - Мария Михайловна быстро смахнула со щёки слезу. - Ну да Бог им судья. Что ж теперь...

- Ну да... Не заставлять же их... - я уставилась в грязную кастрюлю, борясь с отвращением. - А Вы... Почему не там живёте? - мне хотелось продолжения рассказа, но без лишних подробностей, ибо чужая жизнь - это всегда горько...

- А чего там? Там дом был большой, участок, огород, хлев на половину двора... Куда мне? Продала. Тут вот купила... А в детстве я жила на соседней улице! Я тут всё