Община - Виктория Анкай

Едва ли не бегом бросилась обратно в дом...

Вынесла брелок. Внимательно оглядела ожидавших меня мужчин... Отдала ключ тому, что в гипсе - он казался наиболее дружелюбным. Рыжий мне просто не нравился. А третий и вовсе вызывал стойкое неприятие из-за этого обвинительного и пристального взгляда...

Они ушли сразу. Грузно и тяжело ступая по мокрой земле, не прощаясь ни с кем и больше не интересуясь мною. Тот, что с костылём, шёл первым - неторопливо, ровно, спокойно. Сам открыл калитку, не ожидая ничьей помощи. Впрочем, никто и не торопился помогать - зачем, если человек сам может справиться? В их ситуации это выглядело даже каким-то уважением что ли...

Рыжий то и дело оглядывался. Вроде как на всех, но я ощущала его взгляд на себе... Мужской взгляд. Заинтересованный, оценивающий, не таящийся. Но вместе с тем колючий и какой-то наглый... Ни разу не подняла голову в его сторону - неприятно почему-то.

Третий... Просто ушёл. Ни разу не оглянувшись, не сбавив степенный шаг, лишь на пару секунд притормозив у калитки и терпеливо пропуская товарища вперёд. Уже на дороге обогнал его, свернул в другую сторону, что-то крикнув двоим оставшимся... Совсем пропал из виду...

- Чего забыла-то тут?

Я даже не заметила, как ко мне подошла дородная тётка, до этого стоявшая у ворот. Руки с боков она до сих пор не убрала, смотрела всё так же недружелюбно.

Вскинула голову. Смерила женщину примерно таким же ответным взглядом, равнодушно пожала плечами.

- Ничего. Застряла, сказала же.

- Ну-ну, - тётка насмешливо фыркнула. - Ещё скажи "сам Бог привёл"...

Пффффф.

- Может и привёл, - я тоже усмехнулась.

- Тьфу! - женщина демонстративно плюнула в мою сторону. - Понаедут... - она отвернулась. Пошла прочь со двора...

- Марфа это, - баб Маша потянула меня за рукав. - Она не злая, не думай... Мужика у неё городская увела лет пять поди назад. Да как увела, так и сгинул он... Дети сиротами остались... - Мария Михайловна тяжко вздохнула. - Сейчас-то она вон к Вовке, электрику нашенскому, всё бегает... Думает, замуж позовёт...

- Не позовёт? - осторожно спросила ради поддержания разговора.

- Да куда он позовёт?!. - баб Маша в сердцах махнула рукой. - Он если и женится, то только на бутылке своей. Дом-то - стыдоба одна! Крыша обвалилась, пол прогнил! Как туда детей вести? Старшенькой восемь, малому пять давеча было...

Растерялась почему-то.

- Так может это... Женится и как раз за ум возьмётся... - я уже другим взглядом посмотрела вслед Марфе. - А жить-то и у неё можно...

- Ой... - Мария Михайловна махнула на меня рукой как на неразумного ребёнка. - Неможно. Пусть сначала ремонт сделает, потом уж отец Ануфрий подумает, венчать их или нет... - она вдруг дернулась, будто что-то вспомнила... - Ох ты ж... Ты сходи печку закрой, а?! Перегорят дрова-то совсем... Чегой-то я заболталась тут...

Печку?!

- Ааааа... - спесь слетела мгновенно. - А я не умею... - я виновато развела руками.

- Да что ж ты будешь делать... - баб Маша зашоркала к крыльцу. - И ты в дом иди! Нечего тут делать уже... Ничем не поможешь...

Поджала губы, напоминая себе о том, что к чужим традициям надо относиться с уважением. Да. С уважением... С уважением, блять! Ыыыыыыы...

Нет, они все тут, конечно, очень милые и... своеобразные, вопросов нет. Но я уже домой хочу...

Понуро потопала за хозяйкой, краем глаза замечая, что, едва Мария Михайловна ступила на крыльцо с явным намерением войти в дом, как все собравшиеся тоже внезапно заторопились со двора на улицу. Кто-то прощался, кто-то просто уходил... Тоже "неможно" торчать в чужом дворе без особой необходимости, когда хозяйки нет? Вот это хорошая традиция, прям уважаю...

Выдохнула, с каким-то мысленным сарказмом прося у Бога терпения. Поплелась в дом...

Скинула на веранде сапоги. Аккуратно поставила их в уголок, косясь на остальную обувь Марии Михайловны, составленную по линеечке. Вот есть же осмотрительные и организованные люди на свете... Не то что я. Но, как говорится, какой Господь сделал...

Едва не расхохоталась над собственными выводами. Надела обратно тапочки, зашла в жарко натопленную кухню...

Баба Маша уже вовсю суетилась у печки. Подкладывала дрова, зачем-то хваталась за кастрюли, полезла в буфет за мукой...

- Давай, Снегурка, помогай! Мужики-то сейчас с машиной намучаются, голодные будут... Надо хоть чегось на стол накрыть!

Слегка опешила. Какой стол?! Я бы лучше банально денег дала...

- Мария Михайловна... - я прокашлялась, стоя в нерешительности на пороге. - Так может, заплатить им просто? У меня деньги есть...

Баб Маша только закатила глаза, проворно высыпая из увестстого мешка сразу пару килограммов муки в огромное сито, установленное в большом пластиковом тазу.

- Просеять надо, иди давай! - она безапелляционно кивнула на таз. - Заплатит она... Не принято у нас так, поняла? Платить - пусть мужики платят! А ты вот сюды вставай и муку сей! Как следовает сей!

Улыбнулась, глядя на её раскрасневшееся от жара печи лицо. Господи, как же домой-то хочется...

- Покурю во двор схожу, - я вытряхнула из сумочки пачку и зажигалку. - Приду - сразу начну!

- Ох ты ж Господи! - баб Маша аж руками всплеснула. - Она ещё и смолит как мужик! Тьфу! Быстро давай, пять минут и обратно! Вдвоём мы с тобой скоренько управимся... - она уже отвернулась к кастрюле, парившей закипающей водой. - Ты хоть за дом сверни, с глаз людских уйди! Покурить ей надо, ишь ты... - её добродушное ворчание слышалось даже в прихожей, пока я снова натягивала сапоги...

Вышла на крыльцо. Народ уже разошёлся, и теперь деревня снова казалась пустынной, если не считать нескольких мокрых куриц, гуляющих за дальним соседским забором...

Помня о просьбе бабы Маши, спустилась со ступенек, обогнула дом и немного прошла вдоль стены по старой бетонной дорожке. Остановилась, прикурила сигарету, обозревая владения Марии Михайловны...

Цветы. Много и разных. И низенькие, стелющиеся по земле смешных самодельных клумб из подручных материалов, и высокие пионы, бережно подвязанные ленточкой... Кусты. Кустища... Смородина, крыжовник, что-то ещё... Заросли малины, тоже красиво огороженные какими-то плетеными заборчиками... Яблони, вишни, больше всего слив... Теплица. Настоящая, высокая, в полтора человеческих роста, стеклянная, на деревянном каркасе, крашеном в милый жёлтый цвет. Уже даже