Я. Тебя. Сломаю - Ольга Дашкова

Нет. Он не мог.

Но Амир не лжет – я вижу это в его глазах, в его холодной, уверенной улыбке. Он уничтожил моего друга, чтобы показать мне, что сопротивление бесполезно.

– Ты чудовище, – шепчу, голос ломается. – Ты не человек. Ты…

– Я тот, кто выигрывает, – перебивает Амир, тоном острым, как сталь. – И ты научишься это принимать. Или потеряешь больше, чем одного друга.

Он разворачивается, шаги гулко отдаются по мрамору. Стою, прижавшись к стене, чувствуя, как холод мозаики проникает сквозь одежду. Мое тело дрожит, но я не позволяю себе упасть.

– Уведите ее в комнату! – приказывает Амир, не оборачиваясь, его голос эхом разносится по холлу. Двое мужчин в черных рубашках появляются из тени, их лица пусты, как у статуй. Они подходят ко мне, но я поднимаю руку, останавливая их.

– Я сама пойду.

Не дам им тащить меня, как жертву. Пусть Амир думает, что сломил меня, но он ошибается. Я не сломлена. Я зла, напугана, разбита, но не сломлена.

Мужчины обмениваются взглядами, но отступают. И за ними по коридору, чувствуя, как каждый шаг отдается в груди. Амир исчез за поворотом, но его присутствие все еще витает в воздухе, как яд.

Я ненавижу его – за Мехмета, за Лейлу, за отца, за то, что он заставляет меня чувствовать себя слабой. Но больше всего я ненавижу себя за тот миг, когда его поцелуй, жесткий и властный, заставил мое тело дрогнуть.

Это было не желание – нет, я не могу его желать. Это была искра, короткая и опасная, которая вспыхнула и тут же утонула в гневе.

Коридор тянется бесконечно, мозаики на стенах сменяются резными панелями, а люстры над головой бросают холодный свет. Иду, держа голову высоко, но внутри бушует буря.

Мехмет. Если он мертв, если Амир говорит правду, то я никогда не прощу себе. Он был моим другом, человеком, который поверил в меня, рискнул ради меня. А я подвела его.

Мужчины останавливаются у тяжелой деревянной двери. Один из них открывает ее, жестом указывая войти. Шагаю внутрь, не глядя на них. Комната большая, с высоким потолком и окном, выходящим на Босфор.

Кровать застелена шелковым покрывалом, на столе стоит ваза с белыми розами, но это не комната – это клетка. Красивая, дорогая, но клетка.

Дверь за мной закрывается, ключ поворачивается в замке. Подхожу к окну, смотрю на воду, которая блестит под утренним солнцем. Где-то там, в этом городе, Мехмет, возможно, уже мертв.

А я, стою на краю пропасти, где каждый шаг может стать последним.

Глава 10

Амир

Рассвет сочится через высокие окна моего кабинета, окрашивая Босфор в оттенки меди и золота. Наблюдаю за ни, руки в карманах, пиджак брошен на спинку кресла. Спать не ложился – ночь была долгой, наполненной отчетами, звонками и мыслями об Элиф.

Ее лицо – упрямое, с голубыми глазами, яркими, как кристаллы льда, – не выходит из головы. Я знал, что она что-то задумает. Знал, что попытается сбежать. Но провернуть такое – инсценировать смерть, оставить одежду у воды, подговорить врача?

Это было неожиданно. Интересно. Я не ошибся в ней.

Элиф София Кая, старшая дочь Хасана Кая, – не Лейла с ее кроткими глазами и мягкостью, которая сломается от одного моего взгляда.

Элиф – вызов. И я люблю вызовы. Люблю когда непросто.

Сигара тлеет в пепельнице на столе, ее горьковатый дым смешивается с ароматом кофе, который не допил. В этом доме все подчинено мне: люди, время, даже воздух.

Но она… Она сопротивляется.

В ее положении – с долгом отца, с угрозой, нависшей над ее семьей, – сопротивляться бессмысленно. И все же она делает, и это достойно уважения. Ее глаза, эти ледяные озера, полные ярости, смотрели на меня так, будто я не человек, а мишень.

Она не боится. Или боится, но не показывает. И это делает ее еще опаснее. Опаснее для меня.

Я ошибся, поцеловав ее.

Это было импульсом, вспышкой, которую я не смог сдержать. У девушки мягкие губы, несмотря на стальную волю, поддались на миг, прежде чем укусила, как дикая кошка. Кровь на языке, ее вкус, смешанный с болью, ударил в голову, как виски.

Возбуждение было острым, почти болезненным, и даже сейчас, стоя здесь, я чувствую, как тело реагирует на воспоминание. Член напряжен, и это раздражает.

Я хочу ее. Не просто как жену, не как трофей, а всю – с ее гордостью, непокорностью, с этим огнем, который она бросает мне в лицо.

Ломать Элиф будет приятно. Не потому, что я хочу ее уничтожить, а потому, что я хочу увидеть, как далеко она зайдет, прежде чем сдастся.

Брак мне не нужен. Женщин и без того хватает – они приходят и уходят, их лица сливаются в одно, их голоса тонут в шуме города. Но традиции, черт бы их побрал, и моя мать, с ее бесконечными речами о наследии, долге, о том, что Демирам пора выйти из тени, – все это давит.

Мать стареет, ее здоровье слабеет, но воля железная. Она хочет видеть меня женатым, с наследником, с семьей, которая укрепит наше имя. И бизнес…

Брак с дочерью Кая – ход, который откроет двери, которых я не касался раньше. Политики, инвесторы, старые семьи Стамбула – все они уважают традиции. Пора показать, что Амир Ахметоглу Демир не только теневой король, но и человек, который может играть по их правилам.

Элиф – идеальный выбор. Не потому, что она покорна – она не такая, – а потому, что она выделяется. Ее огонь, ум, дерзость – это то, что я могу использовать. И, то, что я хочу.

Отхожу от окна, сажусь за стол, провожу рукой по волосам. Ее лицо снова всплывает перед глазами. Глаза, голубые, как зимнее небо, которое я видел однажды в горах.

Я повидал многое – женщин, города, сделки, кровь, – но таких глаз не видел никогда. Они не просто красивы, они живые, полные жизни, которую я хочу подчинить. Не сломать – подчинить.

Есть разница. Сломать – значит уничтожить, а я не хочу уничтожать Элиф. Я хочу, чтобы она сама пришла ко мне, опустила голову, признала мою власть. Это будет моя победа.

Дверь кабинета открывается без стука, напрягаюсь, рука инстинктивно тянется к ящику стола, где лежит оружие. Но это Керем. Мой младший брат