Возвращение Луны - Лия Пирс

Снаружи уже сильно сгустились сумерки и заметно похолодало. Вымощенных дорог и площадок, как в Лояне здесь не было, лишь разбитая лошадьми земля. Среди одноэтажных домиков с соломенными крышами, яркими пятная выделялись черепичные.

Низенький частокол показывал границу постоялого двора «Перелетная птица». Глухо забрехал старый пес, оповещая хозяина, что кто–то прибыл.

На входе нас встретил лысеющий пузатый мужичок. Она представился хозяином. На первом этаже расположился большой общий зал с массивными деревянными столами. На удивление, свободных мест не было. Гости постоялого двора с громким гвалтом наслаждались местной стряпней и угощали друг друга вином из собственных чарок.

Наше появление привлекло внимание. Плохо одетые мужички бросали на нас заинтересованные взгляды и тихо перешептывались.

— Эй, красавицы, откройте личико, — крикнул один самый смелый. — Или может вы не красавицы, а мужики ряженые? — он разразился противным хохотом от своей остроты.

— Госпожа, не обращайте внимание, — шепнула Ля Ху.

От его пьяного сального взгляда захотелось помыться. Ин Хуа нарочито продемонстрировала меч на своем поясе, и нахал поспешил заткнулся.

Пройдя в конец зала по скрипучей лестнице мы поднялись на второй этаж. Здесь находились спальни. Самая дальняя и большая комната была наша. Внутри нас ждали четыре простенькие кушетки[1], крохотных шкаф, низкий длинный столик и несколько соломенных круглых подушек на полу.

Ужин нам накрыли в комнате и только после это я смогла снять свою шляпу. Еда выглядела просто, но пахла очень аппетитно.

— Вы уже бывали на территории драконов? — спросила я близняшек.

— Нет, — ответила Тин Хуа. — Всю жизнь мы провели в поместье клана и совершенствовались для достижения бессмертия.

— Жизнь представителей великих отличается от обычных граждан, — покивала головой Ля Ху.

— Что ты имеешь в виду? — повернулась я к своей служанке.

— Госпожа, вы, словно любознательный ребенок, — мягко улыбнулась девушка. — Из покон веков во главе Цзяфуца стоят семь великих бессмертных кланов. Про четверых вы уже слышали. Это — Хуан, Чжоу, Суй и Гао. Еще клан драконов Шун, клан близнецов Чан и императорская династия Лань. Представители этих семей начинают совершенствоваться с раннего девства и имеют собственные техники, которым могут обучать других.

— А менее благородные не могут стать бессмертными? — спросила я.

— Могут, но это требует гораздо больше усилий и времени, к тому же нужно доказать свою преданность одному из великих кланов, иначе никто не станет тебя обучать, — ответила служанка.

* * *

Поспать не удалось. Стены между комнатами были настолько тонкими, что были слышны даже приглушенные голоса, а нам достались уж очень разговорчивые соседи. С началом моего «любимого» часа кролика мы прощались с постоялым двором «Перелетная птица», который в это время стал тихим и умиротворенным, и отправились в путь по разбитой и ухабистой дороге.

Поездка проходила в тишине. Все были недовольные и сонные. Близняшки быстро уснули, прижавшись друг к другу, словно два воробушка. Ехали без остановок до самого вечера.

Когда солнце село за горизонт, я снова водрузила на свою голову шляпу с длинной вуалью и сошла с экипажа в портовом городе Анлу. Здесь царил шум, гам и вечное движение. Рыбный запах, словно пробирался мне под кожу. Вокруг туда — сюда сновали люди. Чуть дальше женщины спорили о качестве фруктов, а рядом мужчина пытался стребовать скидку на мясо.

Мы вышли прямо в мощенный камнем порт настолько широкой реки, что не было видно другого берега.

Остановились мы у широкого трапа, ведущего на огромный корабль из темного дерева. Его красные паруса напоминали рыбьи плавники.

[1] Кушетка «Кан» — представляла собой нечто среднее между кроватью и диваном. Ночью на ней спали, а днем сидели. С трех сторон у кушетки имелись ажурные спинки, а поверхность для лежания была сплетена из лыка и волокон. Ночью кан застилали войлоком, камышовой циновкой и толстым ватным одеялом и пускали отопление. Иногда над кан делали крышу или навес. Подушки были в форме валика.

Глава 7

СЯО ЮЙ

И Чжэ плюхнулся на каменный табурет, что еще недавно занимал его отец. Он показался мне дружелюбным и активным. Про таких обычно говорят: «Свой парень». Энь Шень был его противоположностью. Спокойный и отстраненный. Он нежно и изящно опустился на соседний табурет. Если бы он так сильно внешне не отличался от Ми Лу и Бао Пина, я бы подумала, что он третий ребенок Ту Ли Мань.

— Иди поищи, что — нибудь холодное и приложи, — сказала я Ля Ху и повернулась к парням.

— Я хотел сказать тебе спасибо, — сказал И Чжэ. — Ми Лу та еще сука, и никто не смел ей перечить. Отец всегда её защищал до сегодняшнего дня. Вот нам и стало интересно кто твоя мать и почему наш общий родитель отнесся лучше к девчонке, что сбагрил в монастырь, чем к дочери, что лелеял всю её жизнь?

— Я не смогу удовлетворить ваш интерес, — ответила я. — Я никогда не знала своей матери. Всю жизнь росла среди послушников.

— О, становится еще более интереснее, — прокомментировал И Чжэ, плеснув себе чая. — Но почему школа драконов, это забытое небожителями место? У нашего отца есть возможности по лучше. Я собираюсь ехать в военную школу Мо Ин Шин Луо, а Энь Шань отправится культивировать путь бодхисатв[1] в палату Девяти добродетелей.

— Забытое место? — переспросила я.

— Да, — сказал И Чжэ и с громким хлюпаньем сделал глоток. — Их глава, золотой дракон Шун Цзунь Цзе, говорят, что он был женихом младшей принцессы, внучки императора Лань Лин Вана и после переворота, пристрастился к вину. Школа драконов потеряла власть и репутацию. Странно, как они еще свои земли могут удерживать.

— Он не подчиняется нынешнему императору? — я старалась делать вид, что это просто праздное любопытство девушки, что всю жизнь занималась самосовершенствованием и просветлением.

— Нет, конечно, именно поэтому они и прячутся за ущельем Цюйтан, — ответил И Чжэ.

— Ты ничего не знаешь про место куда едешь? — с прищуром спросил Энь Шань. Его голос полностью подходил его внешности. Слишком высокий для мужчины, можно сказать, что он серебряный. Его рука с веером застыла.

— Монахи не интересуются политикой. Они выше этого, соответственно, меня не кому было обучать, — моё сердце застучало, где–то в горле под его пристальным