Грёзы ангела - Татьяна Ренсинк

всё может сложиться так, как мечтается. Терпела и ничего в ответ не говорила, хотя Оделия уже стояла с ласковой улыбкой и наблюдала, как она читает дорогое письмо... Как Вера случайно на днях проговорилась, что грезит, дабы Фредерик хоть бы весточку прислал о том, где он и как, так и поняла Оделия: не свободно больше сердечко подруги и мысли теперь лишь о любимом. Но Вера молчала, а на расспросы отрицала все свои чувства и мечты. Лишь ночью, перед тем, как уснуть, постоянно представляла, как они встречаются вместе, гуляют и... целуются... Вспоминая грёзы, Вера держала перед собой строки милого мужчины, а читать ещё некоторое время не решалась. И только когда матушка Оделии стала спускаться к ним, чтобы отправиться на приём, Вера поспешила узнать написанное: «Здравствуйте, любезная Вера! Спешу сообщить Вам, что встреча с неприятелями прошла для меня удачно. Не буду вдаваться в подробности описания сего пренеприятнейшего события. Сообщу лишь, что жив да здоров. Хочется поверить, что всё у Вас хорошо, а жизнь вновь такая, как была до встречи со мною, именно — более спокойная да без встречи с каким-либо недостойным человеком. Признаться, письма писать — не моё любимое занятие. Однако не смог удержаться, чтобы не написать Вам. Буду тешить себя надеждой, что Вы озаряете дни светлой улыбкой Вашей невероятно ангельской души. Благодарен судьбе за встречу с Вами. Извините меня великодушно за любой проступок. Будьте счастливы! Фредерик.» Еле сдерживалась Вера, чтобы данное письмо не прижать к груди и не заплакать от того тепла, что сейчас переполняло всю её. Скорее сложив, она спрятала его в карман платья и поспешила предстать перед ожидающими. – Готова? – поинтересовалась матушка Оделии, и Вера с покорным приседанием молвила: – Да, госпожа. – Что ж, прошу нас извинить, – улыбнулась матушка Оделии всё понимающему и уже знающему, куда они направляются, Николаю. Он открыл для них дверь, вышел вместе на улицу и ещё некоторое время смотрел вслед удаляющейся с ними карете: – Что ж, всё имеет будущность...

17

Глава 17

Старый дом, оставленный мной,

В моей сохранился памяти. Там, где я был со всей семьёй, И где мы все жили в счастье.

На розовом небе

Плывут облака, Где леса и поляны, Где душа моя, Где так долго не был я, Куда вернуться - мечта. Там всегда берег мой, Там всегда дом мой.

Намотался я по земле большой.

Пусть и много, где ещё не был, Но я очень хочу домой, Где, не помню, когда же я был.

На розовом небе

Плывут облака, Где леса и поляны, Где душа моя, Где так долго не был я, Куда вернуться - мечта. Там всегда берег мой, Там всегда дом мой. Мой старый дом, Любимый дом.

Видеоклип есть в Ютубе - Тирен

Еле перебирая ногами от долгого пути, Фредерик облокотился на дерево. Он наконец-то прошёл лес. Наконец-то виднелся простор луга, а там и поля. Фредерик опустился сесть на холме, где стоял, и любовался роскошным видом.

Виднеющаяся слева деревня вскоре украсилась розовым цветом от лучей заката, а тишина вокруг, иногда нарушаемая пением птиц, умиротворяла. Собравшись с силами, Фредерик продолжил путь. До деревни он добрался, когда уже темнело. Видя свет кузницы и слыша звук метала, Фредерик остановился на пороге... – Доброго вечера, – не глядя на него, продолжал свою работу пожилой кузнец. – Видел тебя. Из лесу шёл? – Да, – устало молвил Фредерик. – Давно скитаешься, видать, – закончив работу, отложил все инструменты кузнец. Он подошёл, внимательно всматриваясь и оценивая, что гость попал явно в какую-то неприятность.

– Голодный, поди? Идём в дом, – вытерев руки лежащей рядом тряпкой, позвал кузнец за собою.

Усталый, грязный и в следах крови Фредерик вызвал испуг у супруги кузнеца. Она ахнула и тут же засуетилась, чтобы накормить, помочь промыть раны и переодеться в чистую одежду. В тёплой, доброй атмосфере Фредерик был принят в эту семью и прожил у них ещё несколько дней. Чувствуя себя лучше, уже на следующий день он стал помогать кузнецу в работе, как бы тот ни сомневался и ни просил просто отдыхать и выздоравливать. Только настойчивость, добродушие самого Фредерика побеждали любые уговоры. А после,... когда Фредерик был готов продолжить свой путь, он решил заплатить добрым хозяевам за своё пребывание у них. Ранним утром, достав из кармана своей старой разодранной одежды мешочек денег, Фредерик высыпал всё на одеяло кровати. Он провёл руками по монетам, лежащему там медальону и вспомнил, как убили того, кто их дал. Только взгляд тут же пал на показавшуюся скрученную в трубочку маленькую записку. Удивившись и предчувствуя послание, Фредерик раскрыл её. – Что?! – вырвалось из него. – Он был кузен Гебгардта?! Не может быть, – скрутив записку скорее обратно в трубочку и сунув в карман, Фредерик сложил часть денег обратно в мешочек, а остальную завернул в платок. В тот же день он оставил тот платок с деньгами в руках кузнеца. Как бы его ни уговаривали погостить ещё, Фредерик отказался и поспешил в путь, получив в подмогу коня. Долгим был этот путь Фредерика. Погода не благоприятствовала. Настроение ухудшалось. Останавливаясь то на станциях, то на постоялых дворах, чтобы передохнуть, он приближался к Москве. Из полученной среди денег записки он знал, что украденное из театра находится до сих пор в руках неприятеля, а сам неприятель держал свой путь именно в Москву.

Не зная, почему не может остаться равнодушным к данной истории, Фредерик спешил всё выяснить, чтобы вернуться в Петербург и принести вести о том, что беда больше не коснётся ни семьи Оделии, ни, тем более, живущей у них Веры.

И вот, показалась Москва — древнейший город. Город, где нет ничего древнее, чем он сам. Фредерик впервые посетил его и уже в первой гостинице из беседы со служащим, у которого спросил нужный адрес, узнал, что лишь несколько архитектурных памятников можно назвать здесь вечными: Кремль, храм Василия Блаженного и Сухареву башню. Всё остальное постоянно меняется, перестраивается, тем более после великого пожара в 1812 году. Поражённый, что именно в районе Сухаревой башни и проживает тот, о ком упомянуто в записке, Фредерик в первый же вечер сел за письмо. Его же, даже не задумываясь, вновь адресовал Вере: «Любезная Вера! Спешу сообщить о своём следующем месте остановки, но только по той самой