Мое неземное солнце - Алла Гореликова

В черном небе засияли малиновые, фиолетовые, зеленые полотнища северного сияния. Яркие, огромные.

— Красиво, — вздохнула я. — Но как же холодно…

Михай обнял за плечи, прислонил спиной к своей груди. Теплый. Надежный.

— Как насмотришься, пойдем вниз. Греться. Ужинать.

— Ага, — согласилась я, подавив зевок. — И думать. Смотри, звезда упала. Надо загадать желание.

«Пусть все у меня получится».

Показалось, или объятия Михая правда стали крепче? Интересно, что будет, если я его сейчас поцелую?

Я прерывисто вздохнула. Что за глупости в голову лезут? Совсем сдурела, на почти незнакомых парней кидаться?

Но почему кажется, что мы знакомы давным-давно? Не иначе, совместное лазание по заброшенным туннелям виновато…

И тут Михай вдруг подхватил меня на руки. И понес к лифту.

— Эй, ты чего? — осторожно спросила я.

— Ты совсем, по-моему, заморозилась, — сказал он. — Вся дрожишь. Пора в тепло.

В моей жизни было мало моментов, когда я не знала, что сказать. И еще меньше — когда на самом деле и не хотелось ничего говорить. Вот как сейчас. И я, немного поколебавшись и отвесив мысленного пинка внутренней стесняшке, молча обняла Михая руками за шею. Ну, так же удобнее, правда?

Моментов, которые хочется продлить бесконечно, в моей жизни тоже было мало. Этот — хотелось.

Лифт плавно ехал вниз. Здесь было теплее, и, наверное, Михай уже мог бы меня и отпустить. Но держал. И почему-то казалось невероятно глупым даже спрашивать, не тяжело ли ему.

Лифт остановился, и сразу же за едва слышным звуком раскрывшихся дверей я услышала:

— Держи крепче, Михдаен. Не отпускай.

— Не отпущу, — улыбнулся Михай. Я повернула голову и встретилась с прозрачно-льдистым взглядом молодого крионца.

Дарг — а кто еще это мог быть? — запросто мог бы играть Снегурочку на детском утреннике где-нибудь на Земле. Худощавый, гибкий, с узким лицом, темными, слегка раскосыми глазами и роскошной белой косой. Не седой, а… такой ярко-льдистый, белый в голубизну оттенок. Красивый, наверное. Только к такой красоте привыкнуть надо.

Но он улыбался, и, надо сказать, улыбка делала его… теплее, что ли?

— Почему Михдаен? — спросила я.

— Похож, — ответил крионец.

— Ледяной медведь это, — объяснил Михай. — Та еще тварюга.

— Михдаен его убил, — сообщил крионец. — Получил право на имя.

С ума сойти. Точно — каменный век! Но имя красивое. А самое смешное, что почти его собственное. Миха-Медведь.

— А вы Дарг, да? Михай сказал, если бы не вы, он бы меня спасти не успел. Спасибо. Я Александра. Можно Саша.

«Саня» тоже можно, но пусть лучше так меня только Михай называет.

— Саша, — повторил Дарг. — Оставайся с нами, Саша. Так будет правильно.

— Да я, вроде, уже осталась, — хмыкнула я. — Куда отсюда деться?

— «Деться» можно, — сказал он. — Но нельзя.

— Можно, но нельзя?

— Он так видит, — усмехнулся Михай.

— Я так вижу, — подтвердил крионец. — Ты сможешь улететь, если очень захочешь. Но там, куда прилетишь, тебя ждет беда. Можно, но нельзя.

Звучало… пугающе. Я снова посмотрела на Михая. Тот больше не улыбался, глаза стали острыми и злыми.

— Не отпустишь? — спросила я.

— Нет, — глухо ответил он. — Никогда.

Я глубоко вздохнула, прикрыв глаза. Почему совсем не хочется спорить?

— Ладно, — я снова вздохнула и улыбнулась. — Не отпускай. Только поставь меня, пожалуйста, на ноги, и пойдем поедим чего-нибудь.

Глава 10

Михай

С Фростом я связался, когда Саня занялась посадками. Погода с утра стояла ясная, Разлом фонил ниже обычного, и помех почти не было. А у Стаса был выходной.

Стас — мой вроде как начальник. Опер из управления губернской полиции по северо-западному округу. Мы с ним давно уже договорились, что по сомнительным случаям лучше звонить ему домой: рабочие разговоры все записываются.

— Можешь мне сказать, кто такой Карпетянский? — спросил я.

Несколько секунд на линии стояло глухое молчание — если бы не треск помех, я бы решил, что связь прервалась. Потом Стас тихо, но с чувством выругался.

— Ты каким боком в этом деле?

— Расскажу, — пообещал я. — Но ты первый.

Еще несколько секунд молчания, и Стас ответил.

— Если коротко — дебил, который решил одним махом нагреть половину нашей верхушки. Зарегистрировал малое предприятие «Натуральный продукт от Карпетянского», набрал кредитов, поназаключал договоров. Чтобы ты понимал всю степень дебилизма… У нас здесь все снабжение идет через вполне определенных людей, и свою долю имеют очень многие. В том числе и очень далеко от Криоса. И тут появляется никому не известный хрен и начинает активно сбивать цены. Доходит?

«Можно, но нельзя», — тут же вспомнил я.

— Хорошо, примерно я понял, а детали, наверное, и не нужны. Только одно еще, что с ним сейчас?

— Да ничего, — хмыкнул Стас. — Похоронили позавчера. Выпил лишнего, пошел полюбоваться рассветом, упал в сугроб и там заснул. Смерть по естественным причинам, дело закрыто, я вчера весь день с отчетом по нему провозился. А тут ты с таким прекрасным добрым утром. Рассказывай.

— Он собирался устроить теплицы. Нанял агротехника аж с Земли. Агротехник села в такси в космопорте и вместо гостиницы прилетела к Разлому. Маршрут был введен в автопилот высшим приоритетом. И «красная» блокировка двери.

Стас снова выругался, коротко, но очень экспрессивно. Спросил:

— Она жива? Нет, не отвечай! Чисто гипотетически, если вдруг этому неизвестному нам агротехнику повезло выжить, ну ты понял, да? Вдруг. Гипотетически, потому что вероятность нулевая или около. Будет категорической глупостью с его стороны жаловаться на такси, искать Карпетянского, пытаться получить компенсацию и что там еще может прийти в голову человеку, который не понимает специфики Криоса. Ты хорошо меня понял?

— Предельно ясно. Спасибо, Стас.

— Не за что. Бывай.

Вот такие дела. Саня может не терзаться угрызениями совести за присвоенные семена и черенки, больше они никому не нужны. А мы должны учесть урок и, когда дойдет дело до урожая, действовать предельно аккуратно.

И я пошел рассказывать новости Максу.

Он выслушал, пожал плечами.

— Ты знаешь мое отношение к Фросту в целом и Алмазову в частности. Так что я не удивлен ни разу. Ничего, Криос большой, найдем кому сбыть излишки. Лишь бы выросло вот это вот всё,