Мое неземное солнце - Алла Гореликова

— То есть его надо облететь, — кивнула Саня. — Но он же не бесконечный, в самом деле?

— Там, — я махнул налево, — провал упирается в горы. Летать зимой над горами так себе идея, риски даже не пятьдесят на пятьдесят, а девяносто пять на пять. Там, — указал направо, — выходит к предгорьям, более-менее обжитым местными. Километров через пятьсот примерно. Пятьсот туда, пятьсот обратно, триста до Фроста. Но, тебе уже сказали, это приключение не для зимы.

— Я поняла, — кивнула Саня. — Наверное, надо как-то связаться с Карпетянским.

— Зачем? Заявить тем, кто тебя угробить хотел: «Не получилось, пробуйте снова»?

— Я просто не могу поверить! — она даже головой помотала. — Нет, ну правда! Кому я нужна? Все логично выглядит, а все равно не верю!

— Твой багаж, — напомнил я.

— Да! Из-за него и нервничаю! Не мое же, понимаешь? И сумасшедших денег стоит!

— В твоем договоре форс-мажор предусмотрен?

Она задумалась на пару секунд, не больше. Кивнула уверенно:

— Да. Это стандартный пункт, он точно был.

— Ты несешь ответственность за утрату груза в результате форс-мажора?

— Нет, но он ведь не утрачен.

— Считай, что он упал в пропасть вместе с тобой. Так легче?

Сейчас скажет: «Но я ведь тоже в порядке», — и рассказывай этой благополучной девочке из безопасного мира о неписаном законе наших мародеров: «Что на Криосе упало, то пропало»!

— Почему ты больше беспокоишься о неизвестном тебе дельце, чем о себе⁈ — не выдержал я. — Уж будь уверена, он прекрасно представлял все риски! А вот тебя ни о чем не предупредил, так? Ты сюда летела с пониманием, что ввязываешься в игру на миллионы, а в перспективе на миллиарды — или с мыслью, что будешь массовый товар выращивать? Окупаемый ровно настолько, чтобы тебе зарплату платить?

— Хватит! — тихо, но неожиданно твердо сказала она. — У тебя конкретные предложения есть? Кроме «сидеть здесь до весны и не высовываться, а потом улететь с Криоса контрабандой в грузовом трюме»?

— Сань, а ты сейчас сердишься или конструктивно общаешься? — я вроде как шутил, но и на самом деле было интересно. Очень уж у нее лицо стало выразительное — залюбуешься! Подбородок вздернут, из глаз разве что молнии не летят.

— Обсуждаю ситуацию! — отрезала она.

— Если ситуацию, то тебе в любом случае придется сидеть здесь до весны, это суровая правда жизни. Вычеркни Фрост из текущей картины мира и подумай, чем занять время.

Минуты три, не меньше, она молча сверлила меня взглядом. А я — я смотрел. Пока она не спросила сердито:

— Вот скажи, чего ты улыбаешься? Смотришь и улыбаешься, я что, такая смешная?

— Ты красивая, — честно ответил я.

— «Красивая…» — повторила она, кажется, с трудом сдержав очередной свой фырк. — Сам сказал, вас здесь пятеро всего. Любая метелка красивой покажется на таком безрыбье. Скажи лучше, почему здесь холодно так? Это ведь зона отдыха, здесь климат-контроль стоять должен. Вы отопление прикрутили, чтобы энергию зря не тратить, или что-то сломано?

— Это к Максу вопрос. Энергетика на нем у нас.

— А к тебе какие вопросы?

— Куда-нибудь полететь, — «кого-нибудь спасти», хотел еще добавить, но получилось бы, будто на нее намекаю. Вместо этого сказал: — На кого-нибудь поохотиться. Или что-нибудь добыть.

— Мамонта? — фыркнула она.

— Ты уловила фишку! Хочешь со мной на охоту?

— Ого! Я думала, туземная женщина должна сидеть в пещере и вязать носки из мамонтовой шерсти.

— Крионкам такого не ляпни, — предупредил я.

— Ты ж сказал, они за пятьсот километров?

— Одна из пятерых — мамочка Дарга. Чистокровная крионка. Ее сейчас на станции нет, полетела своих навестить. На днях вернется. А в общем, всегда кто-нибудь может в гости завернуть. Мы с соседями дружим.

— Зима же?

— Зима, — согласился я. — Но у них какие-то свои заморочки, когда куда откочевывать. По-моему, больше от еды зависит, чем от погоды. Сань, ты если замерзла, пойдем вниз, там тепло.

— Да, пойдем, — кивнула. — Сейчас. Пройдусь тут немного еще, посмотрю. А ты расскажи пока, кто у вас здесь еще есть и кто за что отвечает. Если я ни от чего важного тебя не отвлекаю. А то мало ли, мамонты откочуют, останемся без шерсти.

Нет, точно надо будет вытащить ее на охоту! Пусть посмотрит, какие у нас здесь «мамонты». Но что так быстро шутить начала, это хорошо. Кто слишком погружается в проблемы, в зимовку и спятить может.

Глава 7

Александра

Подумать в тишине и одиночестве не удалось, но, может, это и к лучшему. По крайней мере, Михай объяснил мне самое важное из местной географии, а заодно рассказал, кто есть кто на станции. К тому моменту я уже поймала за куцый хвостик вертевшуюся в голове идею, так что эти сведения очень меня интересовали.

Итак…

Максим Разумовский, энергетик. Михай его называет «Безумный Макс». Похоже, это типичный «сумасшедший изобретатель». Застрял здесь из-за «уникальных, принципиально не воспроизводимых условий». Именно с ним мне остро нужно поговорить, потому что энергия — первое, что меня интересует. И еще, потому что он и старуха Марьяна Ивановна — вершина небольшой и несложной иерархии станции.

Марьяна Ивановна, экспедиционный врач… Ей, оказывается, не под девяносто, как я сначала подумала, а все сто. И все еще работает! Ну, как работает…. Неофициально, конечно. Медицинский ИИ, кстати, здесь тоже есть.

«Мамочка Дарга, она же просто Мамочка» — крионка. Хайлари, красивое имя. С ней как-то все не очень понятно. Вроде бы женщина Макса. Но иногда садится в катер и улетает к своей крионской родне, то на пару дней, то надолго. Тот странный «шурум-бурум», которым мы обедали — ее творчество. А еще она пирокинетик и что-то вроде шаманки. Если я правильно поняла, в чем совершенно не уверена. «Крионцы — отдельная тема, слишком долго и сложно объяснять», — сказал Михай.

Дарг тоже крионец, но он со станции дальше края Разлома никуда не отлучается. «Беседует с духами кристаллов», — я так и не поняла, это Михай пошутил или серьезно сказал. Но мне, по большому счету, без разницы. Важно только то, что люди —