Все начнется с нас - Колин Гувер

— Значит, паста «Почему ты меня игнорируешь?» тебе понравилась?

— Она удалась на славу. Ты и сам знаешь. — Закончив с умыванием, я иду в спальню. Ложусь на бок, а телефон прислоняю к подушке. — Как прошел день?

— Отлично, — отвечает Атлас.

Его интонация не слишком-то меня убеждает. Я строю рожицу, давая понять, что не верю.

Он ненадолго отводит взгляд, о чем-то задумавшись.

— Непростая выдалась неделя. Но все налаживается. — Его губы изгибает легкая улыбка, и я тоже поневоле улыбаюсь.

Я даже не ломаю голову, о чем бы еще поговорить, потому что рада смотреть на него и в тишине. Сколько угодно.

— Как называется твой новый ресторан?

Вообще-то я уже в курсе, но Атласу ни к чему знать, что я его гуглила.

— «Корриганс».

— А еда там такая же, как в «ЛВБ»?

— Почти. Высокая кухня с итальянскими мотивами. — Он ложится на бок и прислоняет телефон к чему-то напротив, повторяя мою позу. Словно в старые добрые времена, когда мы допоздна болтали у меня в комнате. — Довольно обо мне. Ты-то как? Как твой цветочный бизнес? Как дочка?

— Не слишком ли много вопросов?

— У меня их еще больше, ответь хотя бы на эти.

— Ладно. Ну что ж, у меня все хорошо. Постоянно чувствую себя измотанной, но, думаю, это нормально для бизнес-леди и по совместительству одинокой мамы.

— Ты не выглядишь измотанной.

— Все дело в хорошем освещении, — усмехаюсь я.

— Когда твоей дочке исполнится год?

— Одиннадцатого числа. Как же быстро летит время, с ума сойти!

— Меня поразило, насколько она похожа на тебя.

— Правда?

Он кивает.

— А с магазином все хорошо? Тебе нравится там работать?

— Более-менее, — пожимаю я плечами.

— Более-менее?

— Даже не знаю. Кажется, я устала от магазина. Или в принципе устала. Много кропотливой работы, а доход не такой уж большой. То есть я, конечно, горжусь, что все выстроила с нуля и довольно успешно, однако порой я мечтаю о монотонных буднях где-нибудь на фабрике.

— Понимаю, — говорит Атлас. — Мысль о том, что можно прийти домой и не думать о работе, крайне заманчива.

— А тебя когда-нибудь утомляла работа шеф-повара?

— Да постоянно. Честно говоря, поэтому я и открыл «Корриганс» — решил немного разгрузить себя на кухне и сосредоточиться на роли ресторатора. Несколько вечеров в неделю я все еще готовлю, но бóльшую часть времени руковожу бизнесом.

— Вечера — это ведь самое безумное время для повара?

— Ты права. И все же вечерок-другой для свиданий я выкроить могу.

Я улыбаюсь и чувствую, что краснею.

— Ты приглашаешь меня на свидание? — спрашиваю я, теребя одеяло.

— Да. Ты согласна?

— Ага. Освобожу один из вечеров.

Теперь мы оба улыбаемся. И вдруг Атлас принимает серьезный вид.

— Можно задать тебе неудобный вопрос?

— Давай, — говорю я, стараясь скрыть волнение.

— Сегодня днем ты упомянула, что в твоей жизни много сложностей. Если у нас… между нами… что-то завяжется, это правда взбесит Райла?

— Да, — не колеблясь, отвечаю я.

— Почему?

— Он тебя не любит.

— Именно меня или в целом мужчин, которые могут с тобой встречаться?

Я хмурюсь.

— Именно тебя.

— Из-за той драки в ресторане?

— Много из-за чего, — признаюсь я и, прихватив телефон, переворачиваюсь на спину. — Он считает, что почти все наши ссоры произошли по твоей вине. — Атлас выглядит растерянным, поэтому я продолжаю — впрочем, не слишком вдаваясь в подробности: — Помнишь, я когда-то вела дневники?

— Помню. Ты не разрешала мне в них заглядывать.

— В общем, Райл их нашел. И прочитанное ему не понравилось.

Атлас вздыхает.

— Мы же были детьми.

— Похоже, ревность не имеет срока годности.

Атлас на миг сжимает губы, словно борясь с мрачными мыслями.

— Мне ужасно не нравится, что ты переживаешь из-за его вероятной реакции на события, которые еще даже не случились. Тем не менее я понимаю. Такие уж обстоятельства. — Он ободряюще смотрит на меня. — Будем двигаться постепенно, согласна?

— Очень маленькими шажками, — добавляю я.

— Договорились. Маленькими шажками. — Атлас поправляет подушку под головой. — Я видел, как ты строчила в дневниках. И все время гадал, что ты писала обо мне. Если писала, конечно.

— Кроме тебя, я почти ни о чем не писала.

— У тебя остались эти тетради?

— Да, в шкафу. В коробке.

Атлас садится.

— Почитай мне.

— Ну уж нет. Ни за что.

— Лили.

Я не могу зачитать ему свои подростковые бредни по «Фейстайму»! При одной мысли об этом я заливаюсь румянцем.

— Пожалуйста.

Я прячу лицо в ладонях.

— Нет! И не проси.

Ох уж эти голубые глаза… Если он не перестанет смотреть на меня таким щенячьим взглядом, я волей-неволей уступлю.

Атлас понимает, что надолго меня не хватит.

— Лили, я много лет умирал от желания узнать, что ты обо мне думаешь. Всего один абзац.

Ну как мне ему отказать? Я со вздохом бросаю телефон на кровать. Сдаюсь.

— Подожди пару минут.

Я иду к шкафу с одеждой и достаю с верхней полки коробку. Затем приношу ее на кровать и начинаю листать дневники в поисках того, что не стыдно озвучить.

— О чем ты хочешь услышать? О нашем первом поцелуе?

— Нет, мы же двигаемся постепенно, забыла? — дразнит меня Атлас. — Как насчет одной из первых записей?

Так гораздо проще. Я листаю первый дневник и наконец выбираю отрывок — достаточно короткий и не слишком унизительный.

— Помнишь тот вечер, когда я пришла к тебе в слезах, потому что мои родители поссорились?

— Помню. — Атлас вальяжно располагается на подушке, закинув руку за голову.

Я закатываю глаза.