Обещание - Кристен Эшли

Много любви.

Господи, она была на другом конце кухни, и в ее глазах светилось столько любви, что он чувствовал ее каждым дюймом своего тела.

Он воспринял это как «да».

И вот. Его день рождения просто становился все лучше.

— Ты сможешь себе это позволить? — спросил он.

— Я… у меня договор аренды.

— Когда он кончается?

— В октябре.

— Тогда ты переедешь в октябре, — заявил он.

— Бен, я работаю в Индианаполисе, — тихо ответила она.

— Ты половину времени проводишь в разъездах, и с этим у них нет проблем, ты можешь работать и отсюда. Спроси, можешь ли ты иметь домашний офис в Чикаго и конференц-колл для проведения совещаний. Ты в моей постели, в моем доме, у меня нет проблем с уборкой подвала, приобретением компьютера с Интернетом и предоставлением спальни твоей чертовой семьи, желающей остаться у нас, сводя меня с ума, чтобы мы смогли отпраздновать, когда они уберутся нах*й.

Она уставилась на него, но ничего не сказала.

— Ты думаешь, твое руководство пойдет на это? — спросил он.

— Думаю, когда я проработаю у них год, а это будет в том же самом месяце, когда заканчивается срок моей аренды, если они не согласятся, я уволюсь и найду работу в Чикаго.

Господи.

Боже мой.

— Иди сюда, Фрэнки, — прорычал он.

— Нет. Я хочу, ты будешь занят со мной, и торт подгорит.

— Иди сюда, cara.

— Нет, я вижу по твоему лицу, что ты счастлив, и я супер счастлива, и все это счастье превратится в испорченный праздничный торт.

— Детка. Поставь собаку на пол и иди… сюда.

Она наклонилась, чтобы поставить Гаса на пол, и подошла к нему. Когда она подошла ближе, он усадил ее задницу к себе на колени и обхватил ее руками. Пока он обхватывал ее руками, Фрэнки обняла его за плечи.

Когда она оказалась у него на коленях, где он и хотел, он мягко заявил:

— Лучший день рождения в моей жизни.

Красота пропитала ее черты, больше, чем он когда-либо видел, а он потратил десятилетия, видя много красоты в Франческе Кончетти.

— Мой потрясающий Бенни, — ответила она шепотом, ее руки напряглись, одна нашла его шею и обвилась вокруг, но ее тело растворилось в нем.

— Ты сделала меня счастливым человеком, tesorina.

— Я рада.

— Поцелуй меня, Фрэнки.

— Хорошо, Бенни.

Она прижалась губами к его губам, Бенни завладел ее ртом, наклонившись к ней, отчего она выгнула спину, одна его рука скользнула вниз, затем вверх по его футболке и снова вниз к трусикам, обхватив ее голую задницу, обе ее руки погрузились в его волосы.

Он прервал поцелуй, но не отодвинулся, подождал, пока ее глаза медленно откроются, одарив его безумной красотой, прежде чем сказать:

— Люблю тебя, Франческа.

— Я тоже люблю тебя, милый.

Он улыбнулся, прижал ее ближе, но приказал:

— Теперь иди готовь торт.

Она закатила глаза, оттолкнулась от него и встала с его колен.

Гас путался у нее под ногами, она не обращала на него внимания, Фрэнки приготовила торт.

* * *

— А вот и я, — воскликнула Фрэнки, вприпрыжку входя в его спальню этой ночью.

Это было после ужина, который она ему приготовила (ростбиф из вырезки, отварной молодой картофель, спаржа, политая маслом с поджаренными семенами кунжута, и булочки, которые миссис Замбино купила накануне в пекарне). После торта. После того, как он сказал ей, что хочет, чтобы ее задница была в кровати, потому что он хотел увидеть другую ночнушку. Она надела другую ночнушку, проносила ее около пяти минут, прежде чем он снял ее, чтобы она села ему на лицо, и он мог прикасаться к ней своим ртом, пока она использовала свой рот на нем.

Она снова надела ночнушку (красный атлас с прозрачной вставкой по низу и трусики в тон, с прозрачной попкой, милые, но не такие сладкие, как сливовые), спустилась вниз, чтобы забрать для него спрятанные подарки.

Теперь она вернулась, держа руки за спиной, пряча подарки.

Она запрыгнула на кровать, подползла на коленях к нему и плюхнулась, прежде чем вытянула руку и шлепнула ему на грудь почти квадратный, тонкий, большой сверток.

— Этот самый глупый подарок, — заявила она. — Ты получишь самое вкусное вторым.

У него уже было все самое вкусное.

Она знала это, поэтому он промолчал. Открыл подарок и делал это под ее слова.

— Первый, может и бестолковый, но найти его было намного сложнее. Мне пришлось заказывать его через Интернет, так как в это время года они не продаются. Мне также нужно было найти такой, чтобы тебе понравился, но такие вещи не делаются для парней. Таких парней, как ты. Речь идет не о сиськах, задницах и гоночных машинах, на которые я бы не хотела смотреть, но этот оказался не слишком девчачьим, чтобы ты выбросил его в мусорное ведро, так что, думаю, я все сделала правильно.

Разорвав бумагу, он повертел ее в руках и увидел календарь на этот год, тема — фотографии озера Мичиган.

На нем не было целлофана.

Бен подержал его в руках, пялясь на него, перестав дышать.

— Видишь? Совершенно бестолковый, — заявила она, не почувствовав перемены в его настроении, просто протянув руку, забрала календарь у него из рук, что-то бормоча. — Твоему, наверное, лет десять. С ума сойти. Это отчасти шутка, а отчасти и нет. — Она начала листать и нашла то, что хотела, показав ему месяц, в котором вписала что-то в маленькие квадратики, перешла к следующему, в котором было больше ее записей. — Видишь, я вписала все дни рождения — Мэнни, Села, Винни-старший, Тереза, Карм, Кен и дети. Я поместила сюда Вай, Кэла и всех девочек, а также дату свадьбы Мэнни и Селы.

Глаза Бенни смотрели на календарь, а его сердце колотилось как отбойный молоток.

— И здесь, — сказала она, листая назад. — Я написала все свое расписание командировок, время, номера рейсов, информацию об отелях и все остальное. Ты можешь писать дальше, когда у меня появятся следующие.

Она перестала бормотать, наконец посмотрела на него, и когда взглянула, заметно успокоилась.

Они смотрели друг на друга пару секунд, прежде чем она нерешительно сказала, совершенно не понимая его взгляда:

— Другой подарок намного лучше, Бенни.

— Только одной вещи я хотел в своей жизни, — заявил он.

— Ч-что? — пробормотала она, заикаясь.

— Всю свою жизнь у меня не было больших надежд и мечтаний. Я хотел только одного.

— Я… — Она сглотнула, не сводя с него глаз, и спросила: — Чего, милый?

— Жизнь, которая означала, что у