Жизнь и Месть Чёрной Королевы - Головач

— Предупреждён, значит, вооружён, как говорят.

После этих слов я вздохнула, невольно отвернувшись от Михаэлиса и устремив свой взор в сторону окна.

Тема детей для меня была… Весьма болезненной, как бы мне и не хотелось это скрыть даже от себя самой.

— Не беспокойся, только двое моих сыновей выжили… Остальные умерли от старости, унаследовав от меня лишь внешность, — демон не решался встать и подойти ко мне, ибо чувствовал, что я могу его неслабо огреть.

— Они хотя бы имели возможность родиться, — едва ли слышно прошептала я, чувствуя, как сердце непроизвольно сжалось в груди.

— Хочешь, я скажу тебе то, за что ты меня можешь ударить?

— Ты скажешь это, так или иначе.

— Если однажды переборешь своё горе, то у тебя будет две красивые, умные и добрые, очень сильные дочери. Они выучатся за границей. Первая будет с тобой, вести твоё правление, а младшая будет великолепной артисткой театра. Они обе заведут семьи и будут счастливы. Ты будешь гордиться ими и до самого конца беречь их.

— Всё звучит чудесно, когда ты об этом говоришь, Себастьян. Но на деле это не так просто… Ничего не даётся даром. Никогда.

— Нет… За детей тебе ничего не придётся платить. Тебе просто нужно будет выбрать — рожать или нет. За жизнь детей я ничего не возьму у тебя, и никто из остальных демонов тоже.

— Ты говоришь это так, словно можешь знать всё наперёд.

— Демоны могут провидеть многие события, причём в разных вариациях. Всё зависит от мыслей и решения человека.

— Даже если всё и так, об этом думать ещё рано…

— И всё же не смей в будущем отказываться от того, чего тебя лишали уже не один раз, — Себастьян встал с кресла и подошёл ко мне сзади, а затем, склонив голову к моему уху, тихо прошептал: — Если я тебя хорошо знаю, а так и есть, то ты не лишишь себя этого.

— Себастьян… — я хотела, было, издать грустную усмешку.

— Ты именно сейчас боишься этого, но однажды, когда ты сама этого захочешь, знай, я буду рад помочь тебе. А пока… — его губы коснулись мочки моего уха, одарив её поцелуем, полным заботы и такого трепетного тепла. — Прекрати ссыковать, милая, нам ещё мстить политике.

— И не только ей, — проговорила я, когда руки демона обвили мою талию и осторожно и бережно придержали меня, стоило ему первым почувствовать слабость в моём теле.

— Ну, вот, снова слабеешь. Одну таблетку нужно будет принять через полчаса… — и прежде чем я попыталась его отговорить, он чуть строже буркнул мне в шею: — Только одну.

— Ладно, — выдохнула я, чуть улыбнувшись. — Умеешь же ты убеждать иногда.

— Умею, хотя раньше я делал это более литературно и красноречиво.

— Тем не менее, английские манеры временами у тебя не отнять. И всё же я сильно совру, если скажу, что мне не нравится твоя наглость и дерзость, которые в тебе раскрыли двадцатый и двадцать первый века.

— Знала бы ты, как заматерели многие демоны. Двадцать первый век изменил лексикон даже у Асмодея и Вельзевула, не говоря уже о самом Сатане.

— И меня это совсем не удивляет.

— Впрочем, в этом веке есть и свои плюсы. Я могу не сдерживать свои эмоции и забить на вежливость в некоторых случаях, — Михаэлис потянулся вместе со мной и вздохнул: — Ну, что, пойдём пить таблеточку?

— Вот только не на-а-а-адо со мной сюсюкаться, — с лёгкой улыбкой на губах я закатила глаза.

— А я буду сюсюкаться, булочка с клубникой, — усмехнулся демон, щупая меня за ягодицы.

— Лишь бы доставить себе удовольствие и побесить меня, — с моих губ сорвался тихий и тёплый смешок.

— Знаю, я очень плохой и вредный демон, но ты за это меня ещё и любишь, разве нет? Я тебе и готовлю, и задницу твою защищаю, и тренирую, и семью вернул. А получаю от тебя только тумаки и секс. Обидно даже.

— Эй, а как же моя незаменимая любовь и ласка?

Я неторопливо развернулась к Себастьяну лицом и посмотрела с улыбкой ему в глаза.

— Хм-м-м, дай-ка подумать, сколько я от тебя получал ласки и тумаков? Хм-м-м-м… Что-то тумаков больше.

— Бедненький ты мой.

Тихонько засмеявшись, я нежно коснулась ладонью бледной и немного прохладной щеки моего любимого демона.

— Хм… — Михаэлис пусть и с ухмылкой, но довольно понежился о мою ладонь и блаженно прикрыл глаза. — Позволь мне заботиться о тебе до конца, — прошептал он.

— Позволю, — ласковым и чуть хитрым полушёпотом произнесла я, второй рукой осторожно убрав непослушную прядь волос мужчины с его лица, после чего приблизилась к губам и еле слышно прошептала: — Если ты позволишь мне быть с тобой всегда, не смотря ни на что.

— И я позволю это. К чёрту Ад с его законами. За тебя я отдам тысячи лет своего бессмертия.

— Я люблю тебя, Себастьян. Люблю тебя любым. Хоть бессмертным демоном, хоть просто человеком.

То, с какой искренностью я сказала эти слова, заставило его едва ощутимо вздрогнуть и открыть глаза.

Чёрт подери, кажется, я действительно рядом с этим демоном становлюсь сентиментальной неженкой… Порой даже слишком.

— М-м-м-м, — демон тихонько ткнул меня пальцем в нос. — Кто-то стал очень человечной при мне. Кажется, я плохо влияю на тебя, да, моя милая?

— Временами даже очень плохо, — я хитро ухмыльнулась ему в ответ.

— Ну, что поделать, мы не в средневековье даже, чтобы быть закалёнными матёрыми героями оды. Пойдём, тебе нужно пить лекарство.

— Идём.

Себастьян аккуратно подвёл меня обратно к столу и налил мне воды, чтобы было, чем запить капсулу обезболивающего.

Прежде чем пить его, я съела ещё несколько кусочков чизкейка и уже потом, наконец, приняла таблетку.

Остатки же недоеденного мной завтрака отправились вновь на кухню по одному щелчку пальцев демона, который явно не хотел выпускать меня из-под своего присмотра.

— Умница, — Михаэлис тут же взял баночку с таблетками и спрятал у себя в кармане. — Я всё запру у себя, чтобы у тебя не было соблазна.

— Спасибо, — благодарно кивнув, я чуть улыбнулась.

— Теперь давай ты решишь, чем займёшь свою драгоценную попочку.

— Для начала мне не помешает привести себя в порядок после сна. Умыться, принять душ и переодеться.

Я посмотрела на Себастьяна, издав лёгкий смешок:

— Впрочем, не мне одной это нужно сделать.

— Ой, перестань, в отличие от тебя, я не потею и не всегда нуждаюсь в испражнении нечистот.

— Однако запаха перегара после попойки с братом ещё никто не отменял, — с моих губ тут же сорвалась наглая