Как ты могла ! - Екатерина Галустьян

когда деду на глазах начало становиться легче сказало о многом. — Думаю на выздоровление нужно дней десять. Ввод Анно* продолжать еще семь дней. По два раза в день по 1 мл. внутримышечно. Без этого — никак. Ну и восстанавливающее пропить. Было б лучше в клинику забрать..(* Анно — название местного лекарства)Бубушка стремительно побледнела. Ведь денег на лекарства и обслуживание у них нет. Однако странный мужик как ни в чем не бывало спросил:- С властями у вас договоренности на перемещение больных есть? — Да, конечно. — Тогда сегодня же переместите Сержа Салино. Бабушка охнула, а Валген Даттер обратил на нее свой взгляд:- Еще заболевшие есть? — Да, - волнуясь встрял в разговор Сар. — Мамка моя — она в соседней комнате и сестренки — в доме через пару номеров от нас. — Веди, — кивнул ему мужик. С матерью лекарь управился в два раза быстрее. В середине лечения она даже открыла глаза и, немного понаблюдав за действиями врачевателя, сосредоточила все свое внимание на Валгене Даттере. Некоторое время она безмолвно следила за ним, а потом по ее щеке побежала слеза:- Вы очень похожи на Него… — тихо прошептала она и Сар резко вскинулся. Валген Даттер смутился, присел на стул рядом с кроватью Софьи Салино и тихо ответил:- В детстве нам часто говорили об этом. Но, в конце концов, с братьями так часто случается. — Вы знаете, что с Ним? Где Он? Почему… почему Он оставил Нас? Сердце Сара сорвалось в быстром беге. Теперь он понял, о чем говорит ма и кем ему приходится этот странный мужик. Брат отца. Резко выдохнув, Сар ощутил как-будто стоит над пропастью. Отец. Когда Сар был совсем маленький, он мечтал встретить Его. Мечтал, что однажды отец, чьим именем назвала его мать, вернется, женится на маме и они заживут дружной семьей. Однако тогдашнему мальчишке пришлось быстро повзрослеть. От окружающих его детей и людей от часто слышал насмешки. Мама… страдала и плакала ночами. Бесило, что для многих мужиков она была порченная, а значит и вели они себя с ней по скотски… Люди знали ее историю, но отчего то не жалели, а скалились… Он не знал всего. Мамка же не желала рассказывать. Впрочем, в один прекрасный день они всей семьей переехали в другой город. Здесь маму и Сара больше не шпыняли, однако и счастья Софья Салино здесь тоже не нашла. К своим годам, Сар обвинял во всех бедах отца, хоть мать и пыталась обелить его имя… И вот теперь он наконец-то хоть что-то узнает…Его новоявленный дядя, осторожно накрыл ладонью безвольную руку матери и тихо произнес:- Он погиб. Пятнадцать лет назад. Сар резко выдохнул, а его мать болезненно закусила губу. — Сартон пожертвовал своей жизнью, чтобы защитить вас, Софья, вашего еще нерожденного сына и… меня, как это ни странно. Мой старший брат вполне искренне верил, что не смотря на свои годы, я нуждаюсь в его защите…А потом, словно что-то почуяв, Валген Даттер вскинул голову и посмотрел прямо на Сартона:- Он верил, что семья — это главное в жизни. Для него никогда не было компромиссов и он всегда защищал своих родных и близких. Своей честью и своей жизнью. В глазах у паренька что-то защипало, но он жестким усилием воли не дал скатиться предательнице-слезе. Однако мама удержаться не смогла, всхлипнула, а потом вставила в рот одну из пальцевых костяшек и с силой прикусила ее, отчаянно пытаясь сдержать рыдания. Сар, воспользовавшись тем, что лекарь отошел, примостился на краешек кровати и сам перехватил ее ладонь:- Мам… перестань, маВрач недовольно поцокал, а потом, посетовав на то, что нервничать Софье никак нельзя, сделал ей успокаивающий укол. После того как женщина уснула, стоящий рядом с ее кроватью Сар угрюмо посмотрел на нового дядю. Валген Даттер мгновенно поднялся, переместился к пареньку, ухватил его двумя руками за плечи и, поймав его упрямый взгляд, сказал:- К сожалению, брат не успел мне рассказать о тебе и твоей маме. Все эти годы я не имел возможности поддержать вас… — Как он погиб? Валген Даттер не отвел взгляд:- Это достаточно долгая история. И я обязательно расскажу ее тебе. Однако, сейчас я полагаю будет лучше если мы пойдем к твоим сестрам. Сар медленно кивнул, а потом прищурившись спросил:- И до какого момента растянется ваша благотворительность? — Я буду помогать до тех пор, пока моя помощь будет вам нужна, сынок…Валген Даттер смотрел на точную копию своего брата. Тот же прищур. Тот же поворот головы. То же поведение. Та же готовность защитить своих близких. Та же настороженность и недоверие к чужим. От этого сходства сердце болезненно ныло. И радовалось. От того, что его брат жив в этом мальчике. От того, что он успел и ничего непоправимого не случилось. От того, что на сей раз он может все изменить…

Эпилог

Ветер вперемешку с солеными брызгами приятно охлаждал тело, а скорость, набранная моей доской, доставляла невероятное удовольствие. Острый вкус соревнования превращал практически полет над водой в нечто захватывающее. Особенно, когда тот, с кем ты соревнуешься, во многом превосходит тебя. Вот только вода — это моя стихия, а его аоры, хоть и быстры, но все равно сейчас не могут сравниться с ее мощью. Так что пришлось нам заранее договариваться об ограничениях с моей стороны. И кажется напрасно! Ибо этот невозможный, упрямый, восхитительный и любимый мужчина всегда остается лучшим.

Облако аоров взметнулось предо мной, резко выдергивая с доски и бросая в объятия моего пещерного варвара. Двадцать лет минуло, а его отношение ко мне мало переменилось. Все такое же собственническое, заботливое и горячее.

— Поймал, — шепнул любимый супруг на ушко, легко удерживая меня на двоих руках.

— Пффф! — хотела возмутиться я, но развернув голову наткнулась на его губы. Обжигающие, нагло-нежные со вкусом соли и солнца…. ммм. Хорошо натолкнулась! Праааавильно….

Окружающее нас пространство как всегда где-то потерялось. Остались только мы. Погружение в чуть прохладную водичку, ничуть не потушило нашего пламени, лишь придало ему ощущение полной свободы от оков земного притяжения. Контраст горячей кожи и прохладной неги, ласковых поглаживаний аоров и требовательных прикосновений рук разрывали мою сущность на мелкие кусочки наслаждения и в то же время склеивали ее. Для него. Для единственного. Для того, без кого я не могу представить ни одного своего дня…. Чувства сладкого плена и одновременной свободы все сильней и сильней разжигали пламя, пока не пришло освобождение…. Такое же яркое, опустошающее