Надменный любовник - Энн Стюарт

— Конечно.

На самом деле это было не так. На голодный желудок у Джессамин получалось гораздо лучше, но она не собиралась так уж сильно стараться перед пустыми и капризными светскими дамами и кавалерами. Некоторые вещи, которые она видела в картах, были слишком неприятны, чтобы посвящать в них этих людей.

Этот человек был в комнате. Она могла бы и раньше догадаться об этом — вот почему внутри у нее все так сжалось, а нервы напряглись. Он стоял в стороне от пестрой группы людей и так внимательно разглядывал ее, что ей захотелось повернуться и захлопнуть за собой широкую двойную дверь.

Конечно, это было невозможно. С одной стороны, противный дворецкий стоял у двери, придерживая ее, с другой стороны, она была не из трусливых и не собиралась показывать свое беспокойство кому бы то ни было, особенно ему.

Она просто старалась не обращать на него внимания, когда усаживалась за тем самым столом, покрытым зеленым сукном, за которым сидела раньше. Достав из сумочки завернутые в бархат карты, она приготовилась к работе.

Сначала все было просто. Она могла направить мисс Окайн в сторону пылкого молодого лорда, и это, конечно, осчастливило ее. Она могла убедить леди Барнет, что ее дочь удачно выйдет замуж. Синьорина Варвелло проведет потрясающее лето на континенте, где исполнятся ее мечты, а почтенная миссис Гамильтон снова найдет потерянный медальон.

Произнося эти счастливые, благополучные предсказания, она чувствовала, что он наблюдает за ней, замечала быстрые взгляды янтарных глаз, скользящие по ее такому обыкновенному маленькому телу, как будто это были его изящные крепкие руки. Он ей не нравился. Он в гораздо большей степени вывел ее из равновесия, чем Джоссайя Клэгг.

Клэгга она просто презирала. Он был корыстный и опасный человек, к тому же грубый мужлан.

А тот, который смотрел на нее, был тоже опасен, но по-другому. Его присутствие волновало ее, настораживало, отвлекало от карт, занимало ее внимание.

Она вдруг поймала себя на том, что теребит завиток, выбившийся из ее тщательно уложенной прически.

— Моя очередь, — радостно сказала молодая женщина, бросаясь на освободившееся место. — Скажите, что меня ждет, загадочная леди!

Она была удивительно честная и почти такая же красивая, как Флер. Ее глаза светились от радости, у нее было превосходное здоровье, и она знала, что она очень привлекательна.

Джессамин медленно взяла карты.

— Не надо говорить, за кого я выйду замуж. Мы уже женаты. Мне только надо знать, сколько у нас будет детей.

— Кроме того, которого вы носите? — мягко спросила Джессамин, раскладывая карты.

— Но я не… — Женщина запнулась. — То есть я не знаю.

Джессамин посмотрела на нее и улыбнулась:

— Здоровый мальчик, леди Грант, для вас и вашего мужа через восемь месяцев.

После того как она произнесла это, поднялся такой оглушительный шум, что Джессамин пожалела о том, что сказала лишнее. Ей следовало держать язык за зубами, сказать только неясные общепринятые вещи и на этом остановиться. Достаточно скоро леди Грант поняла бы сама, что она беременна — Джессамин вовсе не обязательно было сообщать ей это.

Голова у нее раскалывалась, внутри все сжалось, руки дрожали от напряжения.

Еще по крайней мере полдюжины молодых женщин захотели услышать от нее о своем будущем, и, едва представив себе это, Джессамин выронила карты, и они рассыпались по зеленому сукну.

Она наклонилась, чтобы их собрать, но в это время ее руку накрыла чья-то рука. Она слишком хорошо знала, чья это рука.

— Мисс Браун устала, — сказал он. — Я уверен, что остальные простят ее.

Он уже взял ее под руку, помогая подняться на ноги. Она чересчур устала и была так ошеломлена, что не сопротивлялась.

— Глэншил, вы нехороший человек, — сказала леди Пламворфи. — Я пообещала своим гостям, что они услышат предсказания.

— Они и услышат. В другой раз.

Он уводил ее из комнаты, и у нее не было другого выхода, кроме как подчиниться. Она не решалась заставить себя взглянуть на него; это было все, что она могла сделать, чтобы постараться успокоить свое бешено бьющееся сердце.

Через некоторое время она обнаружила, что сидит в маленькой уединенной комнате. Непонятно откуда появился бокал вина, а дверь закрылась для непрошеных гостей. Кроме того гостя, которого она боялась больше всего. Он был уже здесь и, прислонившись спиной к двери, разглядывал ее.

— Кто вы, мисс Браун? — спросил он нарочито вежливым тоном. В другой раз она восхитилась бы его голосом — сильным, низким и очень успокаивающим.

Как мурлыканье огромного кота.

Она медленно обретала спокойствие и равновесие.

— Не столь важная персона, чтобы это могло вас интересовать.

— Обыкновенная колдунья, не так ли?

— Я не колдунья! — Она отшатнулась, взволнованная вопросом.

— Конечно, нет. — Он мягко оттолкнулся от двери и подошел ближе. Он был гораздо выше, чем ей показалось вначале, — изящество скрадывало его рост. Он наклонился и теперь был близко, опасно близко, и его голос был вкрадчивый и соблазняющий.

— Ведь вы мисс Джессамин Мэйтланд, прежде жившая в «Мэйтланд-Парк»?

Она взглянула на него, объятая ужасом.

— Если кто-то из нас колдун, то это вы. — сказала она.