Ненужная жена. Хозяйка драконьей крепости - Лина Калина

Элис ворчит что-то рядом, натягивая своё платье, но тоже почти готова.

Открываем дверь — дозорные уже ждут.

— Завтрак с собой, — бросает один из них, протягивая Элис свёрток.

Через десять минут повозка трогается, оставляя за спиной «Уставшего Дракона». Путь до Тринадцатого предстоит долгий и тяжёлый. Элис говорит, что дороги там плохие, и даже Совет редко появляется в этом забытом богами краю. Но меня это больше не пугает.

— До Тринадцатого остались считаные лиги, — ободряюще добавляет Элис, распечатывая свёрток дозорного.

Внутри обнаруживаются два куска хлеба, настолько чёрствого, что ими можно отбиваться от разбойников, вяленая колбаса, бутылка воды и несколько маринованных оливок и горстка фиников.

«Кажется, на нас решили сэкономить», — мелькает невесёлая мысль.

— Держите, лиора. — Элис делит еду пополам, протягивая мне кусок хлеба, колбасу и несколько оливок. — Нам нужно быть сильными. Финики оставим на потом, — улыбается она. — Это десерт.

Я благодарно киваю и всматриваюсь в горизонт. Солнце, словно робкий художник, только начинает окрашивать небо в бледные пастельные тона.

Позавтракав, Элис принимается за вышивание.

Я развлекаюсь, разглядывая облака, не понимая, почему меня пугали плохой дорогой.

«Дорога как дорога. Ну, потряхивает иногда», — думаю я. Но не проходит и часа, как я жалею о своих словах.

Повозка жалобно скрипит, норовя развалиться на части. Нас трясёт, бросает то вправо, то влево, словно корабль в шторм. Я вцепляюсь в сидение, боясь вылететь на каменистую тропу.

Путь, размытый дождём, извивается серпантином. С одной стороны нависают отвесные скалы, теряясь вершинами в серой дымке. С другой — зияет пропасть, от одного взгляда на которую захватывает дух.

Металлические ноги лошадей, покрытые царапинами и ржавчиной, с трудом преодолевают неровности пути. Кажется, эти механизмы давно не знали ремонта.

Колёса то и дело проезжают в опасной близости от края пропасти. Я стараюсь не смотреть, но головокружение не отпускает.

Далеко внизу, между склонами ущелья, белеет тонкая лента бурлящей реки. Безжалостное солнце палит нещадно, отражаясь от обломков янтаря, разбросанных по склонам. Всё вокруг тонет в калейдоскопе режущих глаза огоньков. Даже ветер, проносящийся по ущелью с жалобным воем, кажется враждебным и злым.

Постепенно склоны расходятся, ущелье остаётся позади, и дорога, петляя среди камней, выводит нас на плато. Здесь всё ещё трясёт, но по сравнению с пропастью, зияющей за каждым поворотом серпантина, этот путь — просто царская дорога. В тот же миг, когда я позволяю себе вздохнуть с облегчением, на горизонте появляются два всадника.

20. Крепость у Драконьих гор

Всадники несутся стремительно, намного быстрее нашей повозки. На узкой тропе они сбавляют ход, и я, высовываясь из окна в полном изумлении, могу рассмотреть их как следует.

Огненные кони! Настоящие, сотканные из чистой магии!

Их тела словно вылиты из расплавленного золота, по которому струится волнами жар. Гривы, похожие на языки пламени, развеваются на ветру, а вместо копыт — сгустки огня, оставляющие на земле обугленные отметины.

— Элементальные лошади, — поясняет Элис, заметив мой интерес. — Дорогая игрушка. Скорее всего, это мародёры. Говорят, за Тринадцатым — пустошь и свободные поселения.

Незнакомцы ровняются с нашей повозкой, и один из них бросает в мою сторону взгляд.

Сердце екает.

Это тот самый мужчина с лицом, покрытым шрамами, который так пристально наблюдал за нами в гостинице! Он криво улыбается. Мой взгляд падает на массивный кулон в форме ракушки, обвивающий его руку словно браслет — где-то я его уже видела…

Всадники скрываются вдалеке, но неприятное предчувствие не оставляет.

Слишком много совпадений. Слишком много вопросов роятся в голове.

Элис увлечённо рассказывает об элементальных лошадях, а я хмурюсь, пытаясь осмыслить тревожную встречу. Внезапно меня осеняет догадка. Этот кулон как у Кэтрин!

— Элис, — хриплю я, едва сдерживая волнение. — Если бы тебе здесь нужно было спрятать, ну, что-то маленькое… куда бы ты это положила?

Она умолкает на полуслове и обеспокоенно смотрит.

— Что спрятать?

— Неважно. Просто скажи!

Она всматривается в моё лицо, затем медленно обводит взглядом повозку.

— Не знаю… В щель какую-нибудь…

— А если не в стены и не под сидения? — Мой голос дрожит несмотря на попытки говорить спокойно.

Элис запрокидывает голову, встревоженно рассматривая потолок.

— Тогда… — Её палец медленно тянется вверх. — Там.

«Как я могла так сглупить? — ругаю себя. — Даже не подумала!»

Потолок кареты затянут тканевыми панелями грязно-коричневого цвета, натянутыми на тонкие, но прочные рамы. Когда-то сложная вышивка, изображающая переплетающиеся стебли фантастических растений с бутонами из серебристых нитей и жемчужин, выглядела роскошно, но сейчас потускнела и истёрлась. В некоторых местах виднеются дырки, достаточно большие, чтобы что-то спрятать.

Я тут же вскакиваю и начинаю ощупывать потолок, проверяя каждую неровность, каждую складку потёртой ткани.

Наконец-то! Пальцы нащупывают что-то твёрдое — тонкая половинка ракушки, притаившаяся в прорехе панели. Вытягиваю находку — заднюю сторону испещряют мерцающие полоски.

Сердце подпрыгивает к горлу. Часть кулона Кэтрин! Я кручу находку в руках, пытаясь разглядеть блестящие линии.

— Это амулет следования, — шепчет Элис. Её голос дрожит. — У меня… был такой же. Когда-то давно. Эти полоски… они светятся при активации.

— Кто… — начинаю я, но слова тонут в оглушительном грохоте. Мир взрывается болью, в ушах звенит, красные вспышки ослепляют.

Меня швыряет в сторону Элис, словно тряпичную куклу.

Едкая пыль забивается в нос и горло, вырывается из груди отчаянным кашлем.

Снаружи раздаётся треск ломающегося дерева и сминаемого металла. Карета резко останавливается, с хрустом кренится набок и замирает.

21. Крепость у Драконьих гор

— Проклятье! Колёса! — грохочет где-то впереди хриплый голос дозорного.

Пыль стоит столбом, забивает горло, мешая дышать и что-либо разобрать.

Бой? Кулон обжигает ледяным прикосновением и выпадает из моих ослабевших пальцев.

Рядом закашливается Элис.

Затем наступает пугающая тишина.

Дверь повозки распахивается с пронзительным скрипом, и сквозь пелену пыли проступает фигура долговязого мужчины.

Он впрыгивает внутрь, окидывает нас с Элис цепким взглядом.

— Ну, и кто из вас Ирис Мелани? — рычит он.

Я не успеваю и рта раскрыть. Элис вцепляется в мою руку. Её голос звучит резко, почти на грани истерики:

— Я! Ирис Мелани — это я!

— Дубина ты, Алэт, — говорит второй мародёр, появляясь из-за спины первого. На его лице красуются