Разрушенные клятвы - Катарина Маура

у тебя в голове, да? — Он говорит это почти с тоской. — Я боялся, что за время твоего отсутствия ты оставила меня в прошлом. Что я для тебя — просто человек, который когда-то был рядом.

Этот проблеск уязвимости выбивает меня из колеи, и я невольно задерживаю дыхание. Я должна сделать шаг назад, должна разорвать этот порочный круг. Но я не могу.

— Хотела бы, — шепчу я, и это правда.

В его глазах что-то вспыхивает. Выражение лица смягчается.

— Поверишь ли ты мне, если я скажу, что не хочу больше быть для тебя занозой в заднице?

— Тогда скажи, Зейн, — голос дрожит. — Почему ты здесь? Это уже второй раз, когда я нахожу отличную инвестиционную возможность, а потом выясняется, что ты тоже участвуешь в торгах. Это не может быть совпадением. Ты шпионишь за мной? Пытаешься сорвать развитие Harrison Developments?

Он разжимает пальцы, освобождая мое запястье, и на его лице мелькает раздражение.

— Ты всегда будешь думать обо мне худшее, да?

Он делает шаг назад, и я, чувствуя себя внезапно опустошенной, обхватываю себя руками. Я не могу оспорить его слова. Я никогда раньше не видела в его глазах сожаление. И, глядя на него сейчас, я вдруг ловлю себя на мысли, что не знаю, каким он стал. Я столько раз напоминала себе, что я уже не та девочка, которая уехала, но почему мне так сложно поверить, что и он мог измениться?

Зейн вздыхает, достает телефон и показывает мне фото.

— Посмотри, — его голос мягче, чем прежде.

Я делаю шаг вперед, и мои глаза расширяются, когда я узнаю его родителей. На заднем плане снимка тот же самый отель, перед которым мы стоим.

— Моя мама обожала это место, — говорит он. — Мы часто останавливались здесь, даже несмотря на то, что он не принадлежал нашей сети. Моя бабушка пыталась его выкупить для нее, но тогда владельцы не были готовы продавать. Может, это глупо, но когда я узнал, что он наконец выставлен на продажу… Я просто захотел, чтобы это место стало нашим. Хотел исполнить ее желание, даже если она уже не сможет этого увидеть. Здесь слишком много воспоминаний, и мысль о том, что оно придет в упадок… Я не смог бы этого вынести.

— Прости. Я… я не знала.

— Ты вообще многого обо мне не знаешь, Селеста. В этом и проблема, не так ли? Ты знаешь только худшие мои стороны. Потому что только их я тебе и показывал.

Он отводит взгляд, качая головой, и на его лице застывает выражение обреченности.

— Я уйду из сделки, если это заставит тебя дать мне шанс.

Я смотрю на него, не в силах разгадать. Мужчина передо мной так не похож на того, что живет в моих воспоминаниях и я не могу понять, кто из них настоящий. Не может быть, чтобы он изменился настолько… Или может?

В его глазах столько искренности…

— В этом бизнесе достаточно места для нас обоих, — говорю я, и каждое слово идет от сердца. — Можешь забрать этот проект, Зейн.

Я отвожу взгляд, чувствуя, как щеки заливает жар.

— Не то чтобы я смогла бы конкурировать с тобой, если бы ты действительно захотел его.

Его дрожащий смех заставляет меня снова посмотреть на него, и выражение в его глазах оставляет меня безмолвной.

— Ты смогла бы, — говорит он, и в его голосе нет ни капли сомнения. — Ты, наверное, единственная в этом мире, кто действительно может составить мне конкуренцию… и выйти победительницей.

Я улыбаюсь, странно довольная его словами.

— Тогда считай, что тебе повезло. В этот раз я не стану.

Я отступаю, в груди завязывается тугой узел, когда я думаю, как объяснить это деду. Мне придется сказать полуправду: что Виндзоры слишком переоценили отель, и если мы попробуем их перебить, это обернется огромными убытками.

Я замираю, чувствуя, как внутри что-то болезненно сжимается. Вспоминаю последние недели. Вспоминаю каждое дедово замечание, каждую его колкую фразу. В прошлый раз его гнев казался мне несправедливым, но теперь? Теперь я сама ухожу, зная, какие последствия меня ждут. Но мне плевать.

Потому что в эту секунду, под этим взглядом… Я действительно чувствую себя богиней, которой Зейн всегда меня считал.

Глава 9

Зейн

Мой взгляд задерживается на планах реставрации нового объекта Bellevue, но впервые с тех пор, как я забрал этот бизнес у бабушки, я не чувствую вкуса победы.

Я тяжело вздыхаю, пробегая глазами по распределению бюджета, но мысли снова и снова возвращаются к Селесте. Я думал, что годы, которые мы провели вдали, потушат этот огонь, что я носил в себе еще с подростковых лет. Черт, я даже, наверное, молился, чтобы при встрече с ней не почувствовать ровным счетом ничего, чтобы понять, что все, что между нами было, — просто дурацкая юношеская влюбленность. Но, мать твою, как же я ошибался.

Ее возвращение разорвало все плотины, которые я воздвигал годами, заставив чувства хлынуть с удвоенной силой, пробуждая во мне жадность, которой не было даже тогда, когда мы были моложе.

Долгие годы наше соперничество граничило с чем-то почти ядовитым, и чем дальше, тем больше я заходил в этом противостоянии, потому что мы оба упрямо отказывались уступать друг другу. Но когда, скажи на милость, я начал замечать, как бешено колотится сердце, когда ее глаза вспыхивают азартом победы? Когда переступил ту черту, после которой не мог не видеть ее в любой толпе? И в какой момент ее смех впервые выбил почву у меня из-под ног?

Все эти чувства росли вместе с нами, не ослабевая, а лишь набирая силу. Мне понадобились годы, чтобы осознать, что моя одержимость ею давно переступила грань простого соперничества. Намного раньше той ночи, когда я уложил ее под себя в обсерватории матери.

Как мне теперь заслужить еще один шанс с ней — после всего, что я ей устроил? Да и имею ли я на это право? Женщина, подобная ей, слишком хороша для такого ублюдка, как я… но, черт возьми, одна только мысль о том, что она может быть с кем-то другим, сводит меня с ума.

Ее взгляд, когда мы столкнулись в шале Кьяра, ясно дал понять — ничто не сотрет след, который я оставил в ее жизни. Но, с другой стороны… она же ушла с того проекта.