Пламя в моем сердце - Рита Трофимова

так и сидел на стуле, уткнувшись в телефон. Лина пожала плечами и отвела глаза. Ничего нового она не узнала, да и рассказывать не было никакого желания. Всхлипнув напоследок, она утёрла слёзы.

С любым другим парнем Лина, возможно, и усомнилась бы в своих душевных порывах, но Фил… Это же Фил. Он близкий, почти родной человек, потерявшийся, сбившийся с пути. Разве может она отвернуться, переступить через него и пойти дальше, зная, что он страдает? Да у неё душа не на месте!

В зале раздался голос Марты, и Лина очнулась от мыслей. Милые родственницы вышли из кухни и расположились перед телевизором на диване.

— У Линочки был очень тяжёлый ответственный год, — в сотый раз повторила Марта. — А следующий будет ещё тяжелее. Шуточное ли дело — учиться в консерватории. Бескровная требовательный педагог, она даже на лето ей задание задала, вон. — Марта указала на стопку нот, аккуратно сложенных на журнальном столике возле пианино. — Придётся брать с собой. А я считаю, что хотя бы на пару недель можно забыть о музыке. Ничего, не убудет. Но Линочка очень ответственная. Думаю, две недели на море будет достаточно, чтобы набраться сил. Эмма сняла домик с пианино, прямо на побережье, там такой экзотический сад. Лина, Лина, иди скорее сюда. Ты ещё не знаешь, какой я тебе сюрприз приготовила! — воскликнула Марта.

Лина скрепя сердце вошла в зал, настороженно глядя на мать и остановилась напротив дивана. Марта выдержала долгую красноречивую паузу, во время которой в ушах у Лины барабанной дробью отдавался пульс и сердце готово было выпрыгнуть из груди. Мама, бедная моя мамочка!

— Лина, — торжественно объявила та, — домик в Портофино — это ещё не всё, чем я хотела порадовать тебя. В конце июля мы едем в Австрию, я взяла билеты на мюзикл «Нотр-Дам-де-Пари», золотой голос Квебека, Брюно Пельтье. Я же знаю, как ты мечтала попасть на него!

Лине показалось, что перед глазами всё поплыло, а воздух в комнате накалился и стал тяжёлым, как свинец.

— Мама, пожалуйста, хватит! — хрипло прошептала она, скрестив на груди руки. — Хватит давить на больное и решать за меня! Я не поеду к тёте Эмме! Я остаюсь дома!

В зале повисла тягучая тишина. Марта так и застыла с открытым ртом, явно впав в ступор. Сколько так продолжалось Лина не понимала, она и сама была на грани обморока. Ноги сделались ватными, ладони дрожали, сердце ухнуло куда-то в желудок.

— Какая муха тебя укусила, Лина? — Эла первой подала голос, с грозным видом поднимаясь с дивана. — Мама делает для тебя всё возможное, лишь бы угодить. А ты!

— Я не могу ехать. Не поеду! — упрямо повторила Лина. — И не спрашивайте меня почему. Просто смиритесь с этим. Мама может отдохнуть одна, а я… я останусь дома, и точка!

Марта наконец обрела дар речи и, громко простонав, промокнула кухонным полотенцем, проступивший на лбу пот.

— Я так и знала, что тут что-то нечисто, я так и знала! — заголосила она. — Ходит как в воду опущенная. Признавайся, это всё из-за Филиппки? Из-за него? Вот сучонок! Глаза б мои его не видели! Стояли на площадке, обнимались, как голубки. Не успела встретиться с ним, и все наши планы пошли насмарку. Послушай, Лина, послушай меня, доченька, ни один парень не стоит здоровья и нервов матери. Тем более такой как он! Ты должна, ты просто обязана поехать, а Полянский твой подождёт. Там Ник, Эмма…

— Лина, это правда? Это всё из-за Филиппа⁈ — Эла не сводила с Лины пытливого взгляда.

— Мама, Эла, пожалуйста, — взмолилась Лина, — не спрашивайте меня ни о чём! Просто поверьте мне на слово. Мне очень нужно остаться в Москве! С Ником я всё уладила, я говорила с ним и ещё поговорю, и он не против подождать меня до осени.

— До осени⁈ — Марта схватилась за сердце. — Эла, Эла… что же это делается? Ты срочно должна повлиять на неё, ну скажи ей… скажи!

— Да что ты вытворяешь? — возмутилась та. — Если это действительно из-за Полянского, то это крайне несерьёзно. Бесполезно поучать тебя и приводить личные примеры, ты всё равно сделаешь по-своему. Глупая, глупая девчонка.

— Вы не можете меня заставить и насильно впихнуть в самолёт! — чеканила Лина каждое слово.

— Бессовестная. Сколько я с тобой носилась, и вот благодарность. Выросла детка! — Марта демонстративно поднялась с дивана и скрылась в спальне, громко хлопнув дверью.

— Так всё это представление действительно из-за Филиппа? — изумлённо воскликнула Эла. — У меня в голове не укладывается. Я удивлена и очень разочарована! Я уже говорила и повторю ещё раз: мне не нравятся эти парни! Филипп всегда был проблемным мальчиком. Не думаю, что сейчас что-то изменилось. И я бы не хотела видеть его рядом с тобой!

— То есть я не должна встречаться с ним только потому, что он не нравится тебе и маме? — вскинулась Лина.

— Я видела его в неадеквате, мне этого достаточно, чтобы сделать соответствующие выводы, — приглушённо сказала Эла, оглядываясь на дверь спальни. — Я не говорю о том, что ты расстроила маму, разрушила все её планы. Ты хоть представляешь сколько денег потрачено на всё это удовольствие?

— Деньги-деньги! Да сколько можно? — Лина стиснула зубы, возведя глаза к потолку. — Если хотите, я устроюсь куда-нибудь на лето и всё отработаю.

— Не говори ерунды, только этого не хватало, — с тяжёлым вздохом отмахнулась Эла. — Да-а-а, весёленький сегодня денёк.

Разговор вышел слишком эмоциональный. Известие о том, что Лина не едет, Марта восприняла с бурным протестом. Весь день просидела в своей комнате: рыдала, пила корвалол, припоминая свои ошибки, однако слишком быстро сдала позиции. Видно, подсознательно была готова к такому повороту событий.

К вечеру страсти улеглись и всё семейство собралось за ужином на кухне. Эла как могла сглаживала конфликт, приготовила яичницу с беконом, которая, к слову, впервые в жизни подгорела. Марта вышла к столу последней, принося с собой горький запах сердечных капель.

— А что там с дачей, мама? Не поторопилась ли ты сдавать её на лето, я вот думала приезжать туда по выходным, — осторожно поинтересовалась Эла.

Расстроенная Марта с детской беспомощностью взирала на дочек и бормотала себе под нос:

— Дача… Накрылись