Её ванильное лето - Оксана Хващевская

— Все, я больше не могу! — наконец произнесла девушка и села под березой. — Лес не может быть таким бесконечным! Сколько можно блуждать? Почему мы никого не встретили?

— Машка, перестань! — мужчина остановился и обернулся. — Поднимайся, и пойдем! Ты права: лес не бесконечен, и мы обязательно выберемся. Послушай, подумай хотя бы о бабуле. У нее слабое здоровье, и она наверняка уже волнуется!

Машка лишь покачала головой.

— Я уже и шага ступить не могу! Я пить хочу, и ноги не идут! А что, если мы вообще из леса не выберемся? Ты слышал, как ветки хрустели? Здесь ведь звери дикие бродят! А вдруг волки? — в голосе Лигорской отчетливо звучали нотки отчаяния. — Я не хочу здесь умирать с тобой!

— Ну, знаешь ли, мне такая перспектива тоже не улыбается! — парировал мужчина. — Вставай! Давай-давай! Вот, — он подошел к Машке и, наклонившись, протянул ей свою руку, — если тебе это хоть сколько-нибудь поможет.

С минуту Лигорская, раздумывая, стояла и смотрела то на Сафронова, то на его протянутую ладонь — широкую, сильную, с длинными пальцами. Потом, как будто решившись, протянула ему свою — маленькую и нежную. Он сжал ее руку, и на секунду взгляды их встретились. Уголок его губ дернулся в улыбке. Впрочем, мужчина почти сразу отвернулся, и они снова двинулись в путь.

Машка то и дело спотыкалась, и каждый раз его рука служила ей надежной опорой, не давая упасть, поддерживая и безмолвно подбадривая. Скоро лес действительно поредел, а впереди завиднелись просветы. Они вышли и оказались среди луговых трав, чуть левее деревенских огородов. Оказывается, они сделали основательный круг, блуждая по лесу не один час.

— О, Господи, мы дома! — радостно воскликнула Машка, как только поняла, что деревня перед ней не какая-нибудь другая и чужая, а ее родное Васильково. — Господи, спасибо! — вырвав свою руку, девушка в порыве чувств перекрестилась, как всегда, все перепутав, и без оглядки, не разбирая дороги, бросилась бежать. Сафронов лишь рассмеялся, глядя ей вслед.

А Машка — откуда только силы взялись! — бежала, раскинув руки в стороны, не видя ничего и никого вокруг, и только две старые груши, что росли у бабушки на огороде и составляли весь их сад, служили ей ориентиром. Она даже не чувствовала струившихся по щекам слез, а между тем они катились и катились.

Огород, двор и сени остались позади. Машка распахнула дверь в дом и остановилась. Внутри царила тишина, и ничего, кроме прерывистого дыхания девушки, ее не нарушало. Лигорская прошлась по дому и снова отправилась во двор.

— Бабушка! — позвала она, но ответа не последовало. Девушка заглянула в сарай и курятник, но все напрасно. Бабы Антоли нигде не наблюдалось. Дом был не заперт, и Маша полагала, что бабуля где-то недалеко. Может, у соседей? Она вышла на улицу и остановилась посреди дорожки. И в самом деле увидела бабушку. Та шла по тропке со стороны деревни. Баба Антоля ступала очень медленно, опустив голову, то и дело вытирая глаза кончиком платка. Палочка, на которую она опиралась, сильнее, чем обычно, стучала по асфальту, выдавая ее состояние. До Машки донеслись неразборчивые слова. Старушка что-то бормотала себе под нос.

Сзади раздались легкие шаги, и девушка растерянно обернулась. Сафронов подошел к забору и оперся о невысокий штакетник. Он улыбался, посматривая чуть из-подо лба то на ее растерянное лицо, то на приближающуюся бабу Антолю.

— Сдается мне, моя хорошая, ты переполошила всю деревню! — заметил он.

— Твоими стараниями! — огрызнулась Машка и, отвернувшись, пошла навстречу бабушке. Преодолев последние несколько шагов, она порывисто обняла старушку.

— Унучачка мая! А дзе ж ты была? A хіба ж так можна? — заголосила баба Антоля. В слезах она покрывала Машино лицо поцелуями, сжимала ее ладони, целуя и их. — Як жа я перапужалася… Мы ж ужо ўсю вёску на ногі паднялі! Андрэйка ўранні прыйшоў і папытаў пра цябе! А я думала, ты спіш, і не глянула. Я пайшла, а цябе няма, і бачна, што не лажылася… Я думала, памру на месцы! Пайшла на вёску, папытала дзевак бабы Доркі, да Манькі зайшла. Ніхто цябе не бачыў… Андрэйка з хлопцам! ўсё кругом аблазіў! Няма цябе, прапала, як скрозь зямлю правалілася… — причитала старушка сквозь слезы, не отпуская Машку.

— Вот придурки! — пробормотала девушка. — Бабуль, мы же с Сафроновым за ягодами пошли. Заблудились, ягод не набрали и кружили по лесу, пока вышли. Но ведь… — высвободившись из объятий старушки, Маша подхватила ее под ручку и проводила до лавочки, на которую и усадила.

— А чаму ж ты мне не сказала, што па ягады пойдзеш? — спросила баба Антоля.

— То есть как не сказала? Но… — девушка, совершенно запутавшись, обернулась к Сафронову. Он улыбнулся, а она грозно сдвинула брови. Что все это значит?

В голове была каша, ноги гудели, желудок сводило от голода, да и глаза болели от напряжения. Голова не была способна соображать. Потом Маша обязательно задаст Сафронову парочку вопросов, и ему придется ответить!

— Чаго я толькі, унучачка мая, не перадумала за тэты час! А калі б што здарылася з табой? Як бы я тады матцы тваёй у вочы глядзела? Тады б адразу трэба было рукі на сябе налажыць…

— Бабуль, ну что ты такое говоришь?! Ну сама подумай, что со мной здесь может случиться?

— Ой, мая ўнучачка, хто яго ведае, што тут робіцца! Увосень, калі ночы цёмныя, хоць вока выкалі, машыны здаровыя ездзяць! Чаго ім тут па ночы ездзіць? Што ім трэба тут? А во ў тэту весну, у сакавіку яшчэ, устала я Каціка на двор выпусціць, а тут бачу: у акне цень нейкі прамільгнуў… А снег яшчэ быў, добра відаць было! Ці будуць добрыя людзі цягацца па чужых дварах? Не, гэта нейкіх нелюдзяў сіла нячыстая насіла! — вытирая слезы, непрырывно струящиеся по морщинистым щекам, рассказывала бабушка.

А у Машки мороз пробежал по коже. Как-то совершенно некстати вспомнились сегодняшняя ночь и человек, кравшийся к развалинам фермы. Вдруг стало неспокойно и тревожно. Что происходит в этой Богом забытой деревне? А главное, кому и что здесь могло понадобиться? Определенно, следует рассказать обо всем ребятам и вместе с ними сходить к развалинам! Хотя нет, лучше их не втягивать во все это. Зная своих друзей, Машка могла предположить, какую разведывательную деятельность они способны развернуть в деревне. А потом еще нарвутся на неприятности. Лучше самой, но только не сегодня, ведь сейчас она вообще ни о чем думать не могла. Потерев лицо ладонями, Маша попыталась сосредоточиться на том, что говорила бабушка.