Измена. Игра в чувства - Анна Эдельвейс

— Брось, птичка-синичка, я тебя никуда не отпущу. Ты попалась, я так рад тебя видеть, иди ко мне.

Я не шевелилась. Понятное дело, меня никто не ждал, вот Иван и обрадовался, притащил свою ненаглядную, а сейчас просто заговаривал мне мозги. Я прикрыла глаза, представив себе, что буду делать, когда толкну дверь в кабинет и увижу там его белобрысую лахудру. Интересно, там она, или Василевский многостаночник и там другая ведьма?

Честно сказать, я и не знала, что такая ревнивая. В голове роились просто дьявольские предположения. В душе я чувствовала, меня сейчас сметёт огнём ревности. Ой, девочки, никому не пожелаю таких мучений. Ревность, настоянная на подозрениях это просто смертоносный коктейль.

Меня интересовал один единственный вопрос, кого Иван прятал в кабинете. Моего мужа интересовал другой вопрос:

— Где Машенька? Её не пора забирать из садика? — Иван подошёл ко мне, нагло поцеловал в висок, широченной лапищей скользнул по спине: — Сама поедешь за Машей в садик, или вместе съездиим?

Я подняла глаза на Ивана. Вот же явно юлит человек. Мы в жизни не ездили за дочкой вместе в сад, он сам пару раз забирал её за всё время. А, понятно, он хочет выставить меня за дверь, чтоб скрыть ту дрянь, что прячется в кабинете. Ишь ты, артист какой, хотел мне зубы заговорить, назвав “птичкой-синичкой” и про садик вспомнил, лишь бы запудрить мне мозги и выставить из дома. Я пронзительно всматривалась в его лживую рожу, муж не выдержал:

— Элеонора, терпеть не могу твои бабские заскоки. Чего ты молчишь? Стоишь, как привидение.

— Бабские заскоки? А сколько баб у тебя было с заскоками. Та, на столе, тоже с заскоками?

— Ты когда такой язвой стала, Элеонора?

— С позавчерашнего вечера.

— Мать твою, да что такого было то в тот вечер? Одна устроила спектакль, другая устроила сюрприз и я же в этом виноват?

— Ну да. Это перед тобой сидела женщина, предлагая себя, а не передо мной мужик. Так кто виноват?

Я отстранила Ивана рукой, нечаянно коснувшись его голого, влажного торса. Меня как током ударила. Горячее тело мужа, такое привычное, родное, красивое сейчас стояло возле меня напоминанием того, что у него есть другая. Не для меня он пять минут назад трудился до седьмого пота. Это как же он её там, что стоит весь в испарине.

Я зажмурилась на секунду, задержав дыхание, чтоб не вдыхать его запах. Одёрнула себя: сама только что подала заявление на развод, уже в голове всё решила — нам не быть вместе, мы чужие люди. Но этот гад, что был самым родным, стоял рядом со мной и делал вид, что ничего не случилось. Вот же скотина!

Это конец. Я оказалась перед разбитым корытом в качестве оплёваной жены. Стоитмне открыть дверь, встретиться с глазами с его бабой и услышать, как она рассмеётся мне в лицо! Потому, что это я допустила такое поведение мужа. А тут ещё Василевский решил меня приобнять. Так, как он делал всегда: крепко и нежно, одновременно утопая лицом в моих волосах.

Оттолкнула мужа со всех сил, я не шутила:

— Не прикасайся ко мне, Василевский. От тебя воняет не пойми чем.

Пульс набатом стучался в сердце, я настолько ослабела, было впечатление, что у меня из спины вытащили позвоночник. Я как будто небо держала на плечах, чтоб оно не рухнуло и не пришибло меня, расплющив вдребезги. Там, куда так старательно мой муженёк закрыл дверь — баба. Наверняка, голая.

А он держит меня, давая ей возможность одеться!

Отчаянная решимость разобраться подпирала изнутри рёбра. Смотрела стеклянными глазами на дверь как на мишень.

Сказать, что жизнь пронеслась перед глазами, ничего не сказать. На деревянных ногах шла к двери и чем ближе подходила, тем явнее становилось, что там кто то шуршит.

— Тебе не стоит туда заходить, Элеонора.

— Это я сама решу, — собравшись с духом, толкнула дверь.

Глава 12

— Тебе не стоит туда заходить, Элеонора.

— Это я сама решу, — собравшись с духом, толкнула дверь.

Резкий запах химии ударил в нос, я кашлянула.

Мужик в спецовке ползал по полу кабинета с рулеткой и с ножницами над куском материи, я смотрела на него круглыми глазами.

— Здрасьте, — мужик поднялся, пошёл что то примерять на стене.

— Ну, говорю же, девочка моя, не надо туда ходить было, — Василевский приобнял меня, снова закрыл плотно дверь в кабинет: — Там специальным составом обработали стены, будем перетягивать новым шёлком. Ты же порезвилась в кабинете, надо его срочно приводить в порядок.

Василевский настолько восхищённо и радостно махал руками, рассказывая, какой новый портрет он закажет художнику, где мы уже будем не вдвоём, а втроём с Машей, что не замечал моего выражения лица: я его, кажется, сейчас задушу.

На самом деле я выдохнула. Только что была готова распрощаться с жизнью в прямом смысле. Я бы, если бы увидела его девку, в живых бы никого не оставила.

У меня чуть не подкосились ноги от радости. По крайней мере, Василевский никого не успел привести в дом.

Как же я себя успела накрутить. Слёзы брызнули как заключительный аккорд нервного срыва.

Через секунду я была в объятиях мужа:

— Эй, киска, ты что плачешь?

Я закрыла лицо руками, пыталась успокоиться. По крайней мере сейчас голых женщин в моём доме не было! Мордобой можно отложить и главное было вырваться из его объятий. Ненавижу!

Иван неправильно понял мои всхлипы, прижал к себе. Я слышала, как гулко билось его сердце, мокрой от слёз щекой чувствовала его волосатую грудь. Иной раз кожей чувствовала лучше, чем головой. Мой будущий бывший муж демонстрировал мне свою нежную власть, совершенно не чувствуя, что виноват по уши. Что мои намерения это очень серьёзно. Это буквально весы, на которых балансирует моё право уважать саму себя после того, как меня лапает изменник!

Но, ад это лучший навигатор. Я занырнула снова в свою боль, она кипела здесь на поверхности. Мой наглый муж, заставивший двух женщин крутится возле своих ног. Тоже мне, полководец женских душ.

Стряхнула с себя руку мужа:

— Не лапай меня и вообще, отойди!

Уже пришла в себя, промчалась в комнату