Изменял, изменяю и буду изменять - Элис Карма

***

— Света! — после собрания Олег бежит за мной.

Я немного опасаюсь его, а потому стараюсь держаться поближе к окружающим. Внутри разливается приятное чувство возмездия. Всё случилось именно так, как я думала. Во время собрания Филиппов едва дыру во мне не прожёг взглядом. Вздрагивал всякий раз, стоило мне открыть рот. Притом что мне особо никто не давал слово. И вообще, я то и дело задавала Георгию Александровичу организационные вопросы. Но, кажется, даже это Олег воспринял как угрозу и переполошился. Как это называется? На воре шапка горит?

Даже как следует выступить с презентацией Филиппов не смог. Смотрел на меня, заикался, путал показатели. В конечном счёте сорвался и накричал на секретаря из-за презентации. Что сказать, образцовый генеральный директор. В конце концов, председатель предложил перенести выборы нового генерального директора на следующую встречу, и большинство поддержало эту идею.

— Света! Да постой же ты! — Олег догоняет меня у лифта. Приходится отреагировать на его зов хотя бы формально.

— В чём дело? — ёжусь от его грозного взгляда. Невольно обхватываю локти, будто пытаюсь защититься. — Как видишь, я действительно приехала сюда сегодня по делам. Делам, связанным с тобой весьма посредственно. Так что оставь уже меня в покое.

Подходит лифт, и я собираюсь войти в него вслед за остальными. Однако Олег хватает меня и удерживает на площадке.

— Я с тобой ещё не закончил! — произносит угрожающе. Я вскидываю брови удивлённо.

— Неужели? А я думала, мы всё решили с тобой в суде, — отвечаю я. Наверное, волнение даёт мне силы дерзить. Адреналин бурлит в крови, провоцируя естественную реакцию «бей или беги». Но на этот раз я выбираю бить. Хотя бы словами.

— Не придуривайся, Света, — он грубо отводит меня в сторону. — Ты скрыла от меня правду о своём материальном положении. Почему ты не сказала, что твоя семья владеет акциями компании?

— Потому что ты не спрашивал, — зло усмехаюсь я, сбрасывая его руку. — Да и какое это имеет значение, Олег? Ты сам захотел развода. И мы развелись. Какой смысл сейчас обсуждать уже решённый вопрос?

— Я не согласен с таким раскладом! Раз у тебя есть деньги, их должны были разделить при разводе.

Не могу поверить своим ушам. Он это серьёзно? Ведь это совсем уже край. Хотя о чём это я? Это же Олег. Он мастер по пробиванию дон, больших и маленьких.

— И вообще, у нас общий ребёнок. Я подам на тебя в суд и выиграю. Уже выиграл однажды, помнишь? — Олег смотрит на меня с гаденькой улыбкой. Мне стоит огромных усилий сдержаться. Тема дочери до сих пор триггерная для меня.

— О, как? Так, значит, теперь ребёнок общий? — бросаю я. — А как же тест на отцовство и заключение суда?

— Это всё можно оспорить, — бубнит он себе под нос, видимо, осознавая, какую свинью подложил сам себе.

— Мой тебе совет, Филиппов: не позорься. Как мне не жаль тебя разочаровывать, но деньги и акции, о которых ты грезишь, мне не принадлежат. А значит, они не могли и никогда не смогут рассматриваться в качестве совместно нажитого имущества. А что касается суда, ты уверен, что действительно выиграл?

Вижу растерянность на его лице. Пользуясь моментом, отталкиваю его в сторону и бегу к лифту. К счастью, двери открываются в тот же момент.

— Какая же ты дрянь! — кричит мне вслед Олег.

— Угу, — киваю я. — Дрянь. Повезло тебе, что ты развёлся со мной. Наслаждайся свободной жизнью. Но предупреждаю: будешь злить меня, сильно об этом пожалеешь.

Последние слова я говорю уже практически в закрытые двери. Не уверена, что Олег слышит их, но всё равно чувствую, что первый раунд остался за мной.

Глава 13

Виктор

— Витя, когда ты уже перестанешь маяться дурью и сделаешь так, как я сказал?! — кричит отец в трубку.

— Подумай сам и выбери наиболее очевидный ответ, — отвечаю я невозмутимо.

— Дурак! Как можно разбазаривать свой потенциал столь бездарным образом?! Для чего я вообще вкладывал столько денег в твоё образование?

— Не знаю, — зажимаю трубку плечом и начинаю бегло просматривать документы, что мне передал Михаил Ильич. — Может быть, для того, чтобы я тебя вытаскивал из камеры каждый раз, когда тебя пьяным ловят за рулём.

— Не паясничай! — огрызается отец.

— Я совершенно серьёзен, — произношу монотонно. — Тебе бы как-то поаккуратнее быть, что ли. Всё-таки министр, и не самой последней величины. Если кто-то из журналистов прознает про твои тайные увлечения «стрит-рейсингом», случится большой скандал. Тебя даже уволить могут.

Бросаю нервный взгляд на часы. Не рассчитывал я как-то на долгий задушевный разговор с отцом. А он снова завёл свою любимую пластинку.

— Мне и так до увольнения недолго осталось. Возраст уже, сам понимаешь. Потому я и поднял эту тему насчёт выдвижения твоей кандидатуры. Или ты думаешь, я удовольствие получаю от этих бесконечных уговоров?

— Порой я действительно так думаю, — отвечаю как бы между прочим. Отец, кажется, не слышит и продолжает.

— Я ведь занятой человек, сын. Мне совсем не до этого. А я вынужден с тобой, как с маленьким, каждый раз.

— Слушай, раз ты занятой, вот и занимайся своими делами! А меня оставь в покое, — не выдерживаю я. — Ведь я тебе говорил и неоднократно, что не намерен заниматься политической деятельностью. У меня есть адвокатская практика, и мне её более чем достаточно.

— Я бы тебя оставил в покое, если бы дело было только в адвокатской практике. Думаешь, я не в курсе, что ты шестеришь у Мансурова? Вот если об этом журналисты прознают, тогда точно скандал случится. Подумать только, сын министра работает на бывшего уголовника!

— Это тебя не касается! — бросаю я раздражённо. Сам не понимаю, отчего злюсь так сильно. Словно бы первый раз в жизни с отцом пересёкся. Да, он такой всегда. Это со мной что-то не то в последнее время.

— Смотри, как заершился сразу! Правда глаза колет? — усмехается он. — Эх, жаль времени нет. А то бы я тебе сказал пару ласковых. Короче,