Нежеланная жена дракона, или Император готовке не помеха! - Злата Тайна

готовая в случае чего изобразить обморок или пожар. — Твоя задача — устроить максимально милый и хаотичный переполох. Лети, шурши, садись на самые высокие полки, можешь даже чихнуть дымком для антуража. Но, слышишь, ни в коем случае не порть книги! Ни когтями, ни зубками! Книги — это святое.

Пепсомар издал короткий повизгивающий звук, будто говоря «понял, принял», и стукнул себя хвостиком по груди. Выглядело это так комично, что я еле сдержала смех.

— Вперёд! — скомандовала я, приоткрыв дверь и выпуская его внутрь.

Сначала была тишина. Потом я услышала возмущённый возглас библиотекаря, магистра Орланда:

— Кто это тут… А-а-а! Мерзкая рептилия! Прочь из священных залов!

Затем раздался весёлый, стрекочущий писк Пепсомара. Я рискнула заглянуть в щель. Зрелище было потрясающим. Мой маленький дракончик носился между стеллажами, как пушечное ядро, задевая крылом фолианты и заставляя их угрожающе шелестеть. Орланд, красный от ярости, метался за ним с метлой для пыли, пытаясь сбить малыша, словно муху.

— Ах ты летающая чума! Слезай немедленно с трактата по некромантии! Он древнее твоего мелкого народца!

Пепсомар, вдохновлённый вниманием, запрыгнул на огромную люстру и, раскачавшись на ней, принялся весело чирикать, глядя сверху на разъярённого мага. Это был идеальный хаос.

Пока Орланд пытался достать его заклинанием, которое должно было прижать дракончика к потолку (Пепсомар от сгустков заклинаний ловко уворачивался, словно играл в салки), я, пригнувшись, проскользнула внутрь. Сердце колотилось где-то в горле. Я помнила указания Ингрид: «Басни и былины о духах умерших», дальний зал, третья полка слева.

Пробираясь между бесконечными стеллажами, я наконец нашла её. Неказистый тоненький том в потрёпанном переплёте. Я сунула его за пазуху, под платье. Книга была холодной и неудобной, но чувство выполненного долга согревало меня изнутри.

Теперь главное — забрать Пепсомара. План «А» — просто позвать его — отпадал. Орланд был бы не рад увидеть меня здесь. Нужен был план «Б». И он пришёл мне в голову, когда я увидела на одном из столов поднос с пустыми чайными чашками, оставленный каким-то нерадивым слугой. А пока я думала, рядом со мной раздалось угрожающее «мяу». Огромный белый мейн-кун смотрел на меня с презрением, достойным его хозяина, и я поняла, что этот котяра меня сейчас разоблачит. Действовать надо было быстро.

Я бросилась к столу, схватила поднос и, сделав глубокий вдох, изо всех сил швырнула его в противоположный конец зала. Фарфор с оглушительным грохотом разлетелся на тысячу осколков. А мейн-кун ошалело отпрыгнул прочь, встопорщив шерсть.

— КОТЫ! — завопила я пронзительным фальцетом, который сама от себя не ожидала. — СПАСАЙТЕСЬ, КОТЫ!

Орланд, услышав священное для кошатника слово и звон посуды, на мгновение отвлёкся от Пепсомара.

— Мои кошки? Где⁈

Этой секунды хватило. Пепсомар, словно поняв мой намёк, камнем рухнул вниз с люстры и юркнул в соседний зал. Я, не переводя дух, бросилась назад к двери. Выскочив в коридор, я увидела, как из-за угла вынырнула Ингрид и жестом показала на ближайшую потайную дверь для слуг.

Мы втроем — я, Ингрид и запыхавшийся Пепсомар — ввалились в узкое тёмное помещение для хранения вёдер и швабр.

— Вы… Вы гений, леди Ортан! — выдохнула Ингрид, прислонившись к стене.

Пепсомар же, сидя на полу, гордо выпятил грудь и издал победный писк, выпустив струйку дыма, пахнувшего подгоревшим молоком и старой бумагой. Он явно считал операцию блестяще выполненной.

Я достала из-за пазухи книгу. Она была тёплой и слегка помятой.

— Всё получилось, — прошептала я, гладя Пепсомара по головке. — Спасибо тебе, малыш. Теперь ты не просто почтальон, ты — мой главный специалист по дворцовым диверсиям.

Он мурлыкающе заурчал и уткнулся носом в мою руку. Сидя в пыльной кладовке с украденной книгой и дракончиком-хулиганом, я чувствовала себя не несчастной императрицей, а настоящей авантюристкой. И это чувство было куда вкуснее любой императорской овсянки. Оставалось лишь переждать панику в библиотеке и спокойно вернуться обратно.

Спустя какое-то время возгласы снаружи затихли. Первой выглянула Ингрид, чтобы разведать обстановку, затем махнула нам рукой: путь свободен. Вернувшись в покои, мы с Ингрид упали на кресла, как подкошенные. Пепсомар же, не теряя ни капли своей драконьей энергии, с гордым видом устроился на спинке моего кресла, словно коршун на насесте, и принялся вылизывать свою лапку.

— Ну, малыш, ты сегодня герой, — выдохнула я, доставая из-за пазухи книгу. Переплёт был холодным и слегка влажным от пота. — Настоящий спецагент.

Пепсомар в ответ чирикнул и выпустил маленькое колечко дыма.

— Я принесу чего-нибудь перекусить, — предложила Ингрид, всё ещё бледная от пережитого ужаса. — И для дракончика тоже.

Вскоре мы устроились с чашками травяного чая (для нас) и мисочкой подогретых сливок (для героя). Я открыла книгу. Страницы пожелтели от времени и пахли пылью и тайной.

— «Басни и былины о духах умерших», — прочла я вслух заголовок. — Составитель: магистр Фолькерт. Ну что ж, посмотрим, что тут у нас…

Большая часть книги была занята наивными деревенскими страшилками о банниках, кикиморах и прочей нечисти, которая воровала носки и пугала скот. Я уже начала разочаровываться, как вдруг мой взгляд упал на главу под названием «Сказание о падшем бароне Элрике и вине из гроба».

— О, это звучит более интересно, — заметила я и начала читать:

— «…И был барон Элрик могущественным воителем, но пал он не в честном бою, а от руки подлого убийцы. И не смог дух его найти покой, и стал он бродить по руинам своего замка, сея страх и отчаяние. Многие смельчаки пытались изгнать его или уничтожить, но все они находили свою погибель. Пока в тех землях не появился странствующий алхимик по имени Лоран. И не стал он сражаться с призраком, а предложил ему сделку…»

— Сделку? — с сомнением протянула Ингрид.

— Ш-ш-ш! — остановила я её, увлечённая повествованием. — «…Лоран знал, что могущественные духи тоскуют не по плоти, а по сути вещей, по их истинному вкусу и аромату, что они познали при жизни. И приготовил он особое вино, в которое добавил эссенцию призрачного светляка — диковинного гриба, что растёт лишь в самых глубоких и тёмных подземельях, где не ступала нога живого. Гриб сей светится бледным сиянием и питается не соками земли, а самой печалью и тоской, что витают в воздухе…»

Я замолчала, переваривая прочитанное. Пепсомар, привлечённый моим возбуждением, спрыгнул с кресла и уткнулся носом в страницу.

— «…И когда барон Элрик