Долг Короля - Риссен Райз

— Нет, не могу. Мари сообщила прекрасную новость, что сегодня приезжает ее мама, и мы ужинаем вместе.

— Твоя Мари тебе вздохнуть не дает, — проворчал Феликс. — Пойдемте, госпожа Эмерси. Оставим этого несчастного на растерзание его теще.

Рин натянуто улыбнулась, попрощалась со Стефаном и пошла вслед за Феликсом, крепко прижимая к груди папку с документами.

В середине пути к Диаполи на лесной дороге их макина попала в непролазную грязь. Рин сиротливо жалась под раскидистым манговым деревом, подобрав юбки, и смотрела, как господин Миллер (такова была фамилия Феликса) вместе с шофером пытаются вытащить эту груду железа и резины из грязи. В пути она просмотрела полученные у Яковски документы и заметила, что на некоторых страницах действительно стояла ее подпись. Кривая. Не такая, какой обычно подписывалась Рин. Когда она заметила это, то поняла, что хитрец Анхельм подделал ее подпись. Вопрос, откуда он взял оригинал, решился почти сразу же: Рин вспомнила, как пропал ее дневник. Выходило, что он забрал его, а потом вернул с таким видом, будто она его потеряла. Насчет дневников Рин не волновалась — ему их все равно не прочитать. Но вот же хитрец! Аферист.

Пока Рин молча негодовала и восхищалась Анхельмом, Феликс прервал попытки вызволить макину из грязи. Выбившиеся из сил мужчины отошли перекурить.

— Феликс, я боюсь, что так вы ничего не добьетесь, — окликнула его Рин.

— У вас есть предложения?

— Нам нужна крепкая доска, камень или много веток, чтобы подложить под колесо. Оно проворачивается в грязи и только сильнее утопает, а если постелите, то не будет, и можно будет выбраться. И еще… может быть, я помогу? — предложила Рин. — Я сяду за руль, а вы вытолкнете.

Феликс окинул ее оценивающим взглядом и посовещался с водителем. Тот полез в багажник и выудил досочку не слишком надежного вида. Зажав в зубах сигару, он без лишних слов подошел к ней, поднял на руки и перенес в макину.

— Благодарю, Феликс. Испачкать эти туфли было бы очень неприятно, — мило улыбнулась Рин и взялась за руль. — Вы готовы? На счет «три» я нажму на газ.

Общими усилиями им удалось вывезти макину из грязи.

— Н-да, Эстель будет не слишком довольна, — процедил Феликс, оглядывая свои ноги, до щиколотки испачканные в грязи.

— Эстель — это ваша жена?

— Домработница. Я не женат, — ответил Феликс и бросил испытующий взгляд на Рин. Та отвернулась к окну и стала разглядывать лес.

— Здесь нет диких зверей? — спросила она.

— Есть. Тигры, кабаны.

— А горниды у вас не водятся?

— Это что такое?

— Если не знаете, значит не водятся. Чудовищная помесь, последняя прихоть безумного волшебника из Соринтии.

— В Левадии почти нет магии. А та, что есть — вся задействована в военных технологиях. Ну, или находится у аиргов, а с ними вести переговоры бессмысленно.

— Это так странно… — Не зная, зачем говорит это, она высказала то, что крутилось на языке: — Мне кажется, что наш мир движется к чему-то ужасному.

Феликс положил ей руку на плечо, и Рин вздрогнула от неожиданности.

— Только вам, по большому секрету: скоро грянет война, каких свет еще не видывал. Мы со Стефаном продаем дело здесь и уезжаем в Аранию. Вот причина, по которой герцог Ример купил наши предприятия.

— Война?.. — растерянно прошептала Рин. — Кто будет воевать?

— Это будет война альянсов — Канбери и Мариней против Левадии и Соринтии. Канбери набрал военную мощь, которая должна куда-то выплеснуться. Южные территории Соринтии — лакомый кусок. Теплый край, чистейшая вода, зеленые пастбища, золотодобыча и нефтяные запасы. Канбери спит и видит их своими. Отчасти именно поэтому Анхельм Ример скупает иностранную недвижимость. Я его понимаю: в случае войны Соринтия обречена, так как вести ее нет ни денег, ни сил, так же как и нет никаких причин жить в условиях оккупации канберийцами. А что с вашим лицом?

Рин очнулась от его вопроса, понимая, что ведет себя странно.

— Пожалуй, мне нужно время, чтобы осмыслить это. Но… вы хотите уехать в Аранию? Там же режим. Представить себе не могу себе места хуже.

— Режим там только для тех, у кого нет денег купить себе теплое местечко в правительстве. А у нас со Стефаном на этот счет все решено.

Рин долго молчала, прежде чем тихо выдавить:

— Я не могу поверить… Снова война. Мы едва подняли голову после Маринея.

— Зачем вам омрачать свою прекрасную головку этими мыслями, госпожа Эмерси?

— Боги! Анхельм… То есть господин Ример ничего не говорил мне… — Рин закрыла рукой лицо.

— Возможно, он не хочет тревожить вас понапрасну, — предположил Феликс. — А может быть, не считает нужным посвящать вас в эти вопросы, так как вы все равно ничего не решаете. В самом деле, о чем вы волнуетесь, госпожа Эмерси? Он вьет уютное гнездышко, чтобы вам было где укрыться от непогоды.

— А что будет, когда он его совьет?

— Анхельм Ример женится на принцессе и оставит вас. Он настоящий мужчина, честный человек и не станет бросать вас ни с чем, после того как вы подарили ему свое время. Поэтому вы получите то, что обеспечит вам безбедное будущее.

Рин ощутила болезненный укол в груди и опустила голову.

— Поведение настоящего мужчины, да? — тихо сказала она, почему-то вспоминая миловидное лицо принцессы. Бедняжка Фиона! Собственный отец и возлюбленный Кастедар хотят разменять ее, как монетку в своей политической игре. Хотя… чем жалеть коронованную особу, не стоит ли лучше пожалеть себя? Но почему-то острого прилива жалости к себе Рин не испытала. Только почувствовала, как внутри оборвалась еще одна нить, или на ее ледяную стену безразличия положили еще один кирпичик — не разобрать… Анхельм солгал ей? Да быть того не может!

— Кажется, я позволил себе сказать лишнее, госпожа Эмерси? — осторожно осведомился Феликс, снова касаясь ее плеча. Рин проследила, как его теплые пальцы спускаются по ее оголенной коже к локтю и медленно поднимаются вверх, и проговорила:

— Что же мне теперь делать?

— Ну, вы можете устроить ему сцену, конечно, но это ничего не даст… Господин Ример лишь отдалится от вас, ведь такие мужчины не терпят подобного обращения. Госпожа Эмерси, настало самое время для вас подумать о себе и своих близких. Через полчаса вы получите в свое ведение мою компанию… Признаться, я хотел бы, чтобы мое дело прожило дольше, чем проживу я. Мне осталось в лучшем случае лет пять.

— Вы больны?

— У меня опухоль. К сожалению, даже господин Эфиниас, наш чудесный доктор, не