Запрещенные слова. Том 2 - Айя Субботина

он тогда думал, что пройдет совсем немного времени и мы с ним поменяемся местами. Хотя смотреть на него с триумфом мне совсем не хочется. Скорее с жалостью, но для него так еще хуже.

— Людмила просила передать, что это ее прощальный подарок.

Он морщится. Губы сжимаются в одну тонкую белесую линию, дрожат, изредка обнажая зубы. Настолько неприятное зрелище, что хочется отвернуться, но я выдерживаю.

Резник что-то беззвучно шипит – вижу только, что губы складываются в непонятные слова. Веду плечами, чтобы избавиться от неприятного озноба, и в эту минуту в кабинет входит служба безопасности во главе с нашим здоровенным Петром Фёдоровичем. Не знаю, зачем Орлов просил его взять сопровождающих, если этот человек сам по себе выглядит как обвинение и приговор в одном флаконе.

Генерального уводят – становятся по обе стороны от него, чтобы процессия не сильно бросалась в глаза, хотя почти наверняка все это станет поводом для сплетен уже в ближайшие дни. Краем уха слышу, что «эСБэшник» отчитывается – полицию вызвали. Орлов просит разыскать еще парочку «нужных» людей, начинает шепотом перечислять фамилии, но я не прислушиваюсь.

Вместо этого натыкаюсь взглядом на фигуру стоящего за дверью Форварда – он явно только этого и ждал, потому что тут же кивает, привлекая внимание.

Я выхожу к нему. Нужно что-то сказать, но на языке вертится только какая-то банальщина.

— Спасибо, что вмешались, Павел Дмитриевич, - все-таки произношу самую избитую из них.

— Я сделал это ради Вячеслава. Надеялся, что удастся избежать скандала. Хотя, - хмурится, глядя в спину идущего в сопровождении по коридору Резника, - все равно момент был упущен.

— Но… все будет хорошо? – Снова чувствую неприятный озноб.

— Майя, вам не о чем беспокоится. Разве что… – Снова фокусирует внимание на мне, правда, всего на несколько секунд. – Не передумали писать заявление? Кажется, у Орлова как раз освободилось кресло генерального директора.

После того, что резник проорал на весь кабинет? Боже, мне остается только надеяться, что Орлов позволит мне уйти без скандала и осуждающего взгляда в спину. Про то, чтобы получить хорошую рекомендацию, стараюсь даже не думать. Говорят, из бывших ТОП-менеджеров получаются хорошие огородники. Или валяльщицы игрушек, или чем там обычно занимаются женщины, вмиг просравшие свое блестящее будущее?

Ничего этого вслух, разумеется, не произношу. Просто улыбаюсь именно так, чтобы это выглядело лучшим ответом на его вопрос. Что он сам думает об этом моем решении, снова многозначительно написано у него на лице. Но от комментариев воздерживается.

— Простите, что не смогу с вами пообедать, - извиняюсь, хотя в этом нет никакой необходимости.

— Ничего. Но, ради бога, Майя, не спешите удалять мой номер. Я не буду вас смущать поздними звонками и непристойными посланиями.

Мы прощаемся без слов.

Жду, пока он исчезнет в лифте и собираюсь с мыслями, прежде чем зайти в кабинет к Орлову. Хочу придумать, как получше начать – у меня была заготовлена сносная маленькая речь, но теперь, когда он в курсе «служебного романа», она абсолютно неактуальна.

— Майя Валентиновна! – Его громкий голос из кабинета все равно застает меня врасплох. – Зайдите.

Я переступаю порог, закрываю дверь.

Орлов сидит в своем кресле, снова курит, бросая на меня лишь мимолетный взгляд.

Выглядит так, будто постарел на двадцать лет за последние двадцать минут. Плечи опущены, а энергия, которая еще пять минут назад заставляла дрожать стены, иссякла.

Он похож на короля, который только что выиграл войну, но потерял в ней всю свою армию.

Я ожидаю, что начнет упрекать или хотя бы задавать неудобные вопросы, но вместо этого, немного подумав – как будто ему тоже нужно набраться сил и на этот разговор – спрашивает, что у меня за личный вопрос к нему.

— Вы же не просто так задержались, - не вопрос, а утверждение. – Хотите получить надбавку за то, что сработали лучше, чем старый дурак?

— Что? Нет, - трясу головой. Слишком энергично, так, что начинает шуметь в ушах. Рассказывать о том, как все это попало мне в руки, тоже нет смысла – на уже свершившуюся казнь это никак не повлияет, а дальше все необходимые веревочки будут распутывать другие, компетентные в таких делах люди. – Но у меня действительно…

Мой голос все-таки предательски дрожит.

Черт, почему, когда я говорила ему об увольнении в первый раз, мне было и в половину не так плохо?

Орлов смотрит на меня. Ждет.

— Я увольняюсь. – Ну вот, сказала.

Он слегка сконфуживается, как будто не понял смысла двух простых слов.

— Я ухожу из NEXOR, - повторяю на всякий случай, но горло все равно предательски першит.

— Это из-за Форварда? Он вас забирает? Все-таки переманил?

— Нет, - качаю головой.

Он что, правда не понимает? Или вся эта история с Резником настолько выбила его из колеи, что действительно не обратил внимания на его слова? Хотя как их можно было не услышать, если этот мудак нарочно орал так громко, чтобы услышали даже стены и, наверняка, секретарша Орлова.

— Вы серьезно собираетесь уйти… сейчас? Майя, да ради бога!

— Кирилл Степанович, то, что Резник… - Набираю в легкие побольше воздуха. – Мы с Дубровским в отношениях. Я ждала вашего возвращения, чтобы объяснить свой уход и написать заявление.

В его глазах снова мелькает усталость. Он как будто надеялся, что если я сама не буду форсировать эту тему, то и сопутствующих с ней проблем удастся избежать.

На минутку это все-таки чешет мое тщеславие.

— Майя, послушайте… - Орлов окончательно переходит на неформальный тон. – Я знаю вас как исключительного профессионала. А сегодня вы доказали, что можете держать руку на пульсе и что вам действительно не все равно.

Я знаю, куда он клонит, поэтому дождавшись паузы, мягко вклиниваю еще одно «нет».

— Резник уже пытался использовать наши отношения для шантажа. После него придет другой. Или просто кто-то когда-то увидит нас вместе, или как-то узнают другие сотрудники. Я не могу позволить, чтобы мои отношения бросали тень на… многих. Слава – уникальный специалист, у него талант и я ни капли не жалею, что чаша весов значимости полностью перевесила в его сторону. – Вижу, что он снова собирается что-то сказать – и добавляю в третий раз, максимально решительно: - Это мое взвешенное, осознанное и окончательное решение.

Орлов тянется за очередной сигаретой, подходит к окну, стараясь дымить не