Соловейка. Как ты стала (не) моей - Полина Рош

реку? Не хочет девка его слушать, – думал Остромысл. Хочет гнев его вызвать, или братца подставить? Или… Последнюю мысль князь как мог гнал от себя. Хмурился, сжимал зубы, но не мог перестать раз за разом задавать себе вопросы: зачем Соловейка ходит по утрам на реку? И почему теперь он, князь Остромысл, думает пойти туда не за силой, которую дарует река родной земли, а к девице?

Он помнил её дурёхой, которую Аяр притащил за собой, – грязная, чумазая девчонка из-за кухонной печки. Кто она там, дочка битого князя или кухонной девки, Остромыслу было всё едино, главное, что б Аяра за доброту не прирезали ночью. Как уж там у них всё сладилось до того, что княжичи приживалок сёстрами начали называть, он не ведал. Когда девица успела вырасти – тоже не понял, занятый походами, да княжьими делами. Не помнил. И по реке гнался будто бы за какой-то другой рыжей девчонкой с ладным, пышным задом и белыми, мягкими бёдрами.

Так и не найдя ответа в себе князь дождался, когда Райнар во дворе успокоится. Тот, наконец, замолчал и дал дружинникам времени передохнуть. Остромысл самостоятельно оделся и уже готовый к выходу, в черном походном кафтане, опоясанный оружейной перевязью, снова пошел к Ольхе. Он старался не думать, что хочет увидеть, но вопрос, на который он не знал ответа, терзал, как заноза.

Она и вправду была там. Сидела на песчаном берегу, обхватив колени руками. Но увидев его, встала, будто ждала. Коса скользнула по спине, в прорези верхнего тёплого сарафана сверкнула белая нижняя рубаха. Неужто купаться собиралась?

– Зачем ты сюда ходишь? – строго спросил Остромысл, ступая тяжелыми сапогами по песку. Соловейка стояла босая.

– Чтобы стать смелее…

– Вижу, ты и так ничего не боишься.

Мало Аяр учил её почтительности, всё пестовал, да нянчил. Она смотрела на князя прямо и бесстрашно, не опуская взгляда. А потом вдруг лукаво улыбнулась и вздёрнула подбородок. Глаза игриво сверкнули.

– Не боюсь, потому что знаю твой секрет, князь-батюшка.

Остромысл от удивления нахмурился. Какой еще секрет? Какие эта девица может знать секреты о нём, он лишь несколько седьмиц помнил, что в его тереме выросла такая бойкая, рыжая, глазастая девка. Как она на него смело смотрела, обжигая. Ничто её не пугает, беззаботную стрекозу. Зачем она здесь? Уж не его ли ждёт, чтобы бегать по реке в мокрой рубахе? Может, она видела, как он на неё смотрел тогда? Кровь снова вскипятила жилы.

– Честь по чести, и ты мне отдашь свой секрет, – тяжело дыша, сказал Остромысл и сделал шаг к Соловейке.

Она взмахнула ресницами, лукавство сменилось непониманием. Удивлённо глянула, но не отступила. Он сделал еще шаг, а она стояла, как вкопанная, только глаза её становились всё больше. Губы девчонки дрогнули, она тихо шепнула: «Какой?», – Остромысл не сдержался. Обхватил девичий подбородок ладонью и поцеловал Соловейку. Под его натиском её губы дрогнули и распахнулись ему навстречу, он языком почувствовал, какие они мягкие, сладкие, нежные. Хотелось касаться их еще и еще, но Соловейку будто потянуло вниз, она вцепилась в его руки, чтобы не упасть. Князь насилу остановился. Не отпуская её подбородка, заглянул в глаза и серьёзно сказал:

– Теперь твой секрет у меня.

Дерзкая девица ничего не смогла сказать. Она громко дышала, а потом прижала ладони к раскрасневшимся щекам и слегка облизала припухшие губы. Князю за грудиной стало тяжело. Он глубоко вдохнул и оторвал взгляд от неё. Глянул на розовый рассвет над другим берегом, он тянул за собой на верёвке новый день. Нужно уходить, пока солнце не осветило рыжие волосы Соловейки. Зачем он, дурак, её поцеловал, девчонку, которая его сына называет братом.

– Больше не ходи на реку, – бросил ей, а как будто самому себе, Остромысл.

А потом развернулся и пошел назад, к терему. Плечи его распрямились, хотелось дышать глубоко и часто. Остромысл, наконец, вспомнил, когда чувствовал такой же обжигающий жар. Когда был мальчишкой. Когда сбегал из отцовского терема по холму. Когда украл первый поцелуй у своей невесты еще до того, как на неё повязали красные нити. Когда был влюблён.

8

Урочище стояло у дальней засеки, затёртое лесом и болотом. Даже ослепительное обманчивое солнце сюда почти не попадало, было холодно, серо и совсем бесснежно. Очень мрачные мужики в тёплых лисьих шапках неприветливо встретили княжеских людей. Слишком сильным было их горе в звенящей тишине без детских криков. Оставшихся несмышлёнышей попрятали по избам и велели сидеть тихо. Так похожий на волчий лай огромных княжеских волкодавов, разлетался по всему лесу, пугая местных. Бабы тут же начинали реветь, мужики мрачнели еще сильнее. Уже троих самых сильных дровосеков задрали звери.

Остромыслу с Аяром отвели самую большую избу для отдыха, но оставаться надолго они не собирались. Нужно было уберечь селище и вернуться назад. Местный дядька охотник, невысокий и коренастый рассказал, что волки почуяли себя здесь хозяевами. За ними даже в лес не нужно идти – каждую ночь те сами приходят, а бывает и днём. Разгоряченный Райнар готов был идти на охоту сразу же, но князь его осадил.

– Лошадям нужен отдых после дороги. Ежели неймётся – пойдешь в ночной дозор вместе с Аяром. Сейчас всем отдыхать, снеди готовить на два дня похода, собак покуда привязать.

Как только солнце потускнело и лес забрал последний свет, селище будто вымерло. Ни одного бабского голоса иль детского плача не было слышно. Ни стука топора, ни лязга оружия – ничего. Будто вымерло затерянное урочище.

– Не удивительно, что тут всех пожрали, – передёрнув плечами, проворчал Райнар, когда они с Аяром залегли за курятником, к гулу которого привязали оторванного старостой от сердца телёнка. – Ты с собой оружие взял?

– Взял, – тихо ответил Аяр, вертя головой в разные стороны, чтобы никого не пропустить.

– Значит, пойдём по следу, если придут.

– Нет. Нам нужно сидеть и ждать здесь.

– И сколько нам тут сидеть?

– Сколько нужно! –– строго сказал Аяр, услышав в собственном голосе отцовы интонации.

Он понимал Райнара, видел, как его в поход провожала Ладушка. А она улыбалась и что-то шептала ему на ухо. Он её поцеловал, сказал, что она и соскучиться не успеет по др́ужечке, как он возвернётся и привезёт ей шкуру на шубку. Наверняка дружиннику хотелось вернуться. Аяру тоже захотелось бы вернуться побыстрее, если б Соловейка