Жениться по любви - Бок, Хильдур

верилось, что сира Симона вовсе не привирала для пущей выразительности про старый замок, в котором зимой волосы могли к утру покрыться инеем, если лечь спать с непокрытой головой. Так что отгораживаться от ледяного камня следовало прямо сейчас, и присланный излучинскими Феррами в качестве свадебного подарка войлок подходил для этого наилучшим образом, толстый, грубый, только на пол и на стены. Впрочем, нет: для пола цвет у него мало подходил — слишком светлый, хоть и не совсем белый, а сливочно-желтоватый. А на пол дядя прислал покрытие из тоже некрашеной, но бурой шерсти. Чтобы можно было в грязных сапогах по нему ходить — как наверняка и будет делать сир Ламберт, возвращаясь из очередного похода на разбойников и орков.

— Я думала, — продолжила Елена, — что тому, кто делает мебель, привычнее работать с обивкой, но здесь же сплошная ровная поверхность с одним-единственным углом. Возьмётесь? Я доплачу, разумеется.

Мастер с любопытством посмотрел на прислонённые к стене рулоны и задумчиво почесал в лысеющем затылке, пока сыновья наперебой щупали материал, прикидывая, сложно ли с ним управляться.

— А это что за сукно такое толстенное, вашмилсть? — спросил старший. — Аж еле гнётся?

— Это войлок, не сукно, — охотно пояснила Елена. — Когда-то давно кто-то из Ферров ездил по каким-то торговым делам далеко на восток, на границу Лазурного Берега с Пыльными Равнинами, и там увидел у степных орков шатры из войлока, коврики из войлока, домашние женские сапожки из войлока… Узнал, как этот войлок делается, накупил образцов и, рассказывая дома о своей поездке, охотно показывал всем желающим эти коврики-сапожки. Больше всех заинтересовались гномы: не считая литейных и кузниц, под землёй холодно, а тут такая замечательная вещь — толстая, тёплая и вытирается медленно, не как мех. Вот для гномов, главным образом, и делают его в Излучине Светлой. Даже вон узор по краю гномский, видите?

Плотник согласно хмыкнул, обводя заскорузлым пальцем причудливые загогулины ярко-рыжего цвета. Вроде бы такой орнамент должен был привлекать богатство в дом, хотя уверена в этом Елена не была: гномы даже давним и надёжным партнёрам рассказывали о себе мало и неохотно.

— Ну, — сказал мастер, что-то такое про себя прикинув, — можно попробовать. Якобу-то вы, надо думать, тоже работёнки подкинули, вашмилсть? Стол там новый, с ящиками, со всякими подставками, кресла…

— Тумбочку при кровати, — кивнула Елена. — Новую полку над камином. Да, ему работы тоже хватит. Потому вас и спрашиваю, возьмётесь или нет.

***

В первый момент Ламберту показалось, что он попал в какую-то другую, не свою спальню. Дошёл, всё ещё в мыслях о ремонте крепости у Нижних Бродов, до привычной двери, рванул её на себя — и остановился на пороге, соображая, куда попал. Знакомая комната стала как будто просторнее и светлее, хотя мебели в ней заметно прибавилось. Собственно, старой оставалась только кровать. Вроде бы. Её сдвинули в самый угол и поменяли над нею пыльный выцветший балдахин на что-то золотистое и даже на вид тёплое и мягкое. В противоположном углу появился новенький, ещё пахнущий свежим деревом стол со множеством ящиков и полочек, на нём обосновался роскошный письменный прибор из тех, что делали гномы, презиравшие гусиные перья, и гномская же лампа с наборным колпаком из прозрачной мозаики. Ближний правый угол комнаты заняла стойка с висевшей на новомодных перекладинках-«плечиках» одеждой, а на новой каминной полке встали по краям два бронзовых подсвечника, между которыми взлетал вырезанный из дерева дракон. Движение, которым мощные лапы отталкивались от поверхности, а крылья должны были бросить могучее тело вверх, было таким живым, что казалось, будто деревянная фигурка парит над полкой, не опираясь на неё. «Однако, — в замешательстве подумал Ламберт, — ничего себе жёнушка развернулась. Вот так уедешь на две-три недели, потом вернёшься, а замка твоего уже нет…»

Жёнушка за столом что-то строчила в толстенной тетради, время от времени гоняя левой рукой шарики абака и сверяясь с пухлой пачкой бумаг. Новый стол уже весь был завален какими-то хозяйственными книгами, потрёпанными томами, стопками бумаги… Кажется, Елена потратила это время не только на смену обстановки в супружеской спальне.

— Я смотрю, вы без меня не скучали?

— Со скукой — это к благородным сирам, не к конторским крысам вроде меня, — не оборачиваясь, буркнула она. — Прошу прощения, ещё пять-шесть строчек…

Наверное, следовало возмутиться: разве так встречают супруга после почти двухнедельной разлуки? Но Ламберт, честно говоря, столь прохладное приветствие воспринял с облегчением. Всё же совесть у него была не совсем чиста, оттого что он бросил новобрачную одну в незнакомом месте, в чужой семье, а сам уехал, пусть и по какой угодно важной причине. Понятно, что она не юная девица с головкой, забитой романтической чушью, но хотя бы познакомить её с обитателями замка следовало всё-таки ему…, а у него были дела поважнее. Действительно поважнее, но объясните-ка это женщине, брошенной на второе утро после свадьбы! Выслушивать вполне справедливые упрёки однако не хотелось, и Елена приятно удивила Ламберта, ни слова по поводу его отъезда не сказав.

Собственно, досчитав и дописав, она встала из-за стола, повернулась к супругу и сразу же, нахмурившись, спросила:

— Что у вас с рукой?

— Ерунда, царапины и пара синяков, — отмахнулся Ламберт. Он, против воли осторожно ступая по новому ковру, подошёл к ней и опять удивился, насколько она ниже его. А ведь за пять-шесть шагов чудилось, будто они чуть ли не одного роста. — Спасибо вашему отцу за стальные браслеты.

— Он не хотел заказывать аспидные, — возразила Елена. — Это я настояла, а мастер меня поддержал в том, что настоящему мужчине нужна сталь, а не золото.

— Вот как? — Ламберт с новым интересом глянул на супругу: настоящий мужчина, да? — И зачаровывать вы отдавали?

— Там нет никаких чар, — удивилась она. — Кто вам сказал, что он зачарован? Травница?

— А руны? — не согласился он, поддёргивая левый рукав. В пламени камина руны на обоих браслетах затлели багровыми росчерками, но Елена непочтительно фыркнула.

— Рунами на обоих браслетах написано «Я возьму сам», сир Ламберт. И если вы этого не знали, гномы вообще неспособны к магии. Совершенно. У них есть такая штука — технология, если я правильно запомнила и выговорила. Все их чудеса сотворены с её помощью. Ну, насколько я могу об этом судить, конечно, — с усмешкой