Жениться по любви - Бок, Хильдур

сжигается зря. Елена, вообще-то, заперев в супружеской спальне очередной сундук со своими вещами, искала именно сиру Ванессу, откровенно и прямо-таки напоказ скучающую в обществе мужниных родственниц, но раз уж все три взрослые ящерицы, мнящие себя змеями, собрались здесь, в одном месте, тем лучше.

— Прошу прощения, сира Аделаида, — сказала она, подходя к супруге сира Максимилиана. — С вашего позволения, сначала действительно срочное дело. — Та от такой наглости подавилась уже начатой было речью. — Сира Ванесса, прошу прощения, что отвлекаю…

— Ну, что вы, дорогая сестрица, — та живо отложила книгу и привстала, приветствуя её (бедная баронесса схватилась за сердце… вернее, за увядшую грудь). — Я просто счастлива отвлечься от этой бездарной писанины. Чем могу быть вам полезна?

— Напротив, сира Ванесса, это меня отец послал спросить, не желаете ли вы составить ему компанию в поездке? Он завтра возвращается в Озёрный и приглашает вас с собой. Правда, должна предупредить, сира, мои дети временами бывают очень шумными. В дорожной тесноте это может быть утомительным.

— Более утомительным, чем жуткая тряска почтовых рыдванов? Или чем общество похмельного лавочника? Вы моя спасительница! — она весьма умело изобразила чарующую улыбку. — Передайте господину Ферру, что моя благодарность не имеет границ и что я непременно воспользуюсь его добротой.

— Ваш супруг позволил вам вернуться к отцу? — ядовито уточнила сира Аделаида, хотя в её голосе Елене послышалась надежда: «Ты действительно намерена убраться отсюда и не изводить нас своим нытьём?».

— Мой супруг, помнится, весьма экспрессивно выразил своё нежелание видеть меня здесь, — парировала та. — Я просто не смею раздражать его своим присутствием дольше необходимого.

Старая баронесса нахмурилась, но промолчала. Собственно, она вообще молчала, очень прямо сидя в своём кресле и сложив длинные и худые, не занятые ни книгой, ни работой руки на костлявых коленях, очень невыгодно обрисованных платьем. А вот юная сира Дианора подняла от своего вышивания взгляд, исполненный сожаления: кажется, она была очарована дядиной супругой. Ну, её костюмом и манерами уж точно.

— Благодарю вас за терпение, сира Аделаида, — Елена слегка поклонилась старшей невестке. — А вот теперь ответ на ваш вопрос, как я смею от вас запираться. Видите ли, мой отец, разумеется, не жалеет денег ни на единственную дочь, ни на внуков. Однако при этом он считает своей собственностью всё, что покупает для нас. Что моё бельё, что Мелиссины туфельки, что игрушки Тео — всё юридически считается принадлежащим ему, а нам лишь выдано в бессрочное пользование.

— О, это бессрочное пользование! — Сира Ванесса мелодично рассмеялась и захлопнула книгу. — Хотите, дорогая сестрица, — обратилась она к Аделаиде, — я вам расскажу судейский анекдот? Нет-нет, совершенно пристойный, милая Дианора, не зажимайте свои прелестные ушки. Разумеется, тяжбу двух актрисулек городского театра вёл не мой отец, но история мгновенно разлетелась по всему Озёрному. Словом, вот эта история. Не очень красивой, уже не особенно молодой и не слишком популярной актрисе Розамунде повезло чем-то приглянуться господину Ферру.

— Она очень милая женщина, — вступилась за отцовскую любовницу Елена. — Немножко раздражает иногда излишней патетичностью, но это издержки профессии, я думаю. Моя манера проверять счета, к примеру, способна довести до белого каления любого булочника, а после стольких лет на сцене попробуй-ка заговорить не слишком вычурно и без лишних эмоций.

Дочь главного судьи снисходительно кивнула и продолжила:

— Однажды для роли в каком-то спектакле господин Ферр приобрёл для своей фаворитки весьма смелое платье из чёрного плиса, отделанное алыми атласными лентами. Однако девица, игравшая в этой постановке роковую красавицу-злодейку, решила, что какая-то актриса второго плана не должна одеваться лучше, чем она, — по крайней мере, на сцене — и то ли сама отняла это платье, то ли потребовала у владельца театра, чтобы костюм отдали ей. Что ж, сотни людей восхищались её яркой и броской красотой, подчёркнутой сочетанием чёрного и алого, однако госпожа Розамунда подала на неё в суд. И сказал бы владелец театра, что это по его приказу новый костюм получила исполнительница одной из главной женских ролей, да только владельцем платья объявил себя господин Ферр. Разумеется, сказал он, мужчине не пристало носить подобное, тем не менее, покупку оплатил он, что легко может подтвердить, а стало быть, платье принадлежит ему. Поэтому он требует, во-первых, возмещения стоимости платья; во-вторых, наказания за воровство — или как, по-вашему, называется присвоение не принадлежащего вам имущества?

У сиры Аделаиды на скулах проступили пунцовые пятна, но она только упрямо сжала губы.

— Роковая красавица пыталась вернуть платье, — небрежно продолжила сира Ванесса. — Однако господин Ферр заявил, что не примет обратно вещь, которую носила особа со столь сомнительными понятиями о нравственности: мало ли чем от неё можно заразиться? Так что решение суда было — вернуть потерпевшему стоимость похищенного и дополнительно выплатить штраф либо получить десяток плетей на площади. Так, сестрица?

— Именно так, сира Ванесса, — кивнула Елена. — И поскольку все мои вещи по закону точно так же принадлежат моему отцу, как и это несчастное платье, мне не хотелось бы, сира Аделаида, затевать новый судебный процесс, если какая-то из этих вещей пропадёт или кто-то просто возьмёт её без спросу. Мой отец, как вы уже поняли, очень ревниво относится к своей собственности.

— Неслыханная наглость! — сказала баронесса срывающимся голосом.

Она, разумеется, имела в виду, что это неслыханная наглость — когда какие-то суконщики грозят судом баронам Волчьей Пущи, но Елена, как бы не поняв этого, охотно подхватила:

— Брать чужие вещи без разрешения хозяина? Совершенно с вами согласна. Кстати, госпоже Изабелле пришлось переехать в другой город после случившегося скандала. Владелец театра предпочёл свалить всю вину на неё, так что её репутация была безнадёжно загублена. А теперь прошу прощения, мне нужно вернуться к отцу, чтобы передать ответ сиры Ванессы.

— Да-да, — сказала та, вставая. — А я пойду укладывать вещи в дорогу. Здешней прислуге невозможно доверить половину багажа.

— Здесь нет воров! — возмутилась баронесса.

— Что вы, сестрица, какие воры! Я говорю о том, что ваши горничные не умеют даже сложить сорочки так, чтобы они не выглядели изжёванными козами.

— Сурово вы с бедняжкой, — заметила Елена, когда они вместе вышли в сквозящий холодным ветром по полу, кое-как освещённый коридор. — Ей ведь просто негде было научиться таким вещам.

Сира Ванесса дёрнула узким