Месть. Не стоило мне изменять - Софи Вирго

- Мам, - дергает меня за руку Женя. В его голосе столько наивного ожидания, что в груди что-то сжимается. - А папа правда придет?

Голос у него тонкий, как паутинка, готовый порваться от любого неосторожного слова, а в глазах та самая детская надежда, которую я не могу убить, но и поддержать не в силах.

- Боюсь, что нет, родной. Папа очень занят, отвечаю ласково, но фраза кажется мне такой же фальшивой, что противно. Я чувствую, как по спине пробегают мурашки, ведь это уже не первая ложь, которую приходится говорить собственному ребенку.

- Ладно, я понял, - Женя опускает голову, и его плечики ссутуливаются, будто на них положили невидимый груз. Он смотрит на свои кроссовки, на которых уже видны потертости. Я замечаю, как он кусает нижнюю губу, и эта привычка появилась у него в последнее время, ровно тогда, когда у меня начались проблемы с Олегом.

- Пойдем, - беру его за руку, чувствуя, как он сжимает мою. Его ладошка кажется такой хрупкой в моей руке, но в то же время я ощущаю силу, которую он получил на тренировках.

- Пока, Дима! - машет он мужчине, и в его голосе слышится неподдельная симпатия, которая заставляет меня внутренне сжаться. - До свидания, тренер.

- До встречи, чемпион, - кивает тот, и его голос звучит неестественно громко для меня. Потом мужик смотрит на меня, и его глаза буквально пожирают меня, не забыв сначала раздеть и полюбоваться добычей. В этом взгляде читается что-то хищное, настойчивое, и это пугает меня. - И вам, Вероника, всего доброго. Если что, вы знаете, через кого меня найти, - и кивает на тренера.

- Мне это не понадобится, - резко отвечаю ему, разворачиваюсь и веду Женю к выходу.

Мои шаги звучат слишком громко на кафельном полу, эхом отражаясь от стен. За спиной слышны смешок Дмитрия и недовольное бормотание тренера.

- Ну ты даешь, Дим. Совсем обалдел? Что на тебя вообще нашло, ты же не…

А вот что «не», не успела услышать, мы ушли. Но почему мне вообще это интересно? Этот Дмитрий ужасен, все!

На улице уже темнеет. Холодный вечерний воздух бьет в лицо после духоты спортзала. В лужах отражается свет фонарей, превращая тротуар в большое зеркало, в котором мелькают наши с Женей силуэты.

Женя молчит, шаркает ногами по мокрому асфальту, оставляя следы на блестящей поверхности. Потом вдруг спрашивает, и его голос звучит так тихо, что мне хочется плакать.

- Мам, а папа нас разлюбил?

Остановившись, присаживаюсь перед ним на корточки. Колени хрустят, а джинсы моментально намокают от мокрого асфальта. В глазах вдруг появляются предательские слезы, которые я быстро смахиваю. Его лицо в свете уличного фонаря кажется таким взрослым и одновременно таким беззащитным.

- Нет. Он просто… запутался. Так со взрослыми бывает. Он обязательно станет прежним, нужно немного потерпеть, - что за бред я несу? Но чего не скажешь, лишь бы не ранить ребенка, лишь бы здесь и сейчас не разрушить его мир варварски, оставив в его сердце шрамы и искалечив психику.

Сын резко мрачнеет, а я понимаю, ему и правда нужен отец. Обняв сына, невольно смотрю в окна спортивной школы, и в окне первого этажа вижу Дмитрия. Он стоит, скрестив руки на груди, и смотрит прямо на меня. Его ухмылка видна даже отсюда. Вот же… черт.

Не было у меня печали, всучили резко порося.

Я быстро отвожу взгляд, чувствуя, как по спине пробегают противные мурашки.

У меня и так достаточно мужчин, которые приносят проблемы. Только этого мне не хватало. В кармане звонит телефон, наверное, Олег, или, что еще хуже, Соня. Но я не собираюсь отвечать. Не сейчас.

Глава 13

Глава 13

Вероника

Утро начинается с запаха кофе и жареных тостов. Я стою у плиты, наблюдая, как масло шипит на сковороде, а яичные белки постепенно становятся кружевными. Желтки должны остаться жидкими, Женя любит макать в них хлеб. Из комнаты доносятся падающие звуки, сын, как всегда, собирается в школу в последнюю минуту.

Дверь на кухню открывается, но вместо Жени появляется Олег. Он уже одет в дорогой костюм, волосы уложены, на лице свежий загар после недавней "командировки".

- Доброе утро, родная, - раздается за моей спиной.

Голос Олега звучит неестественно сладко, как пересахаренный сироп, которым пытаются замаскировать прогорклый вкус. Чувствую, как по спине пробегают мурашки. Его шаги приближаются, но я не оборачиваюсь, продолжая помешивать кофе. Ложка звенит о стенки кружки, действуя на нервы.

- Доброе, - бросаю через плечо, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

- Слушай, у меня идея, - он ставит на стол пустую чашку, которую я для него не наливала. - Давай на выходных сдадим Женю твоим родителям и уедем вдвоем.

Ложка замирает в воздухе. Кофе остывает, но я этого не замечаю. В ушах внезапно начинает звенеть, а в груди что-то тяжелое и колючее сжимается в тугой комок.

- В каком смысле сдадим? - медленно поворачиваюсь к нему, желая вцепиться ему в горло за такую формулировку. - Он что, стеклотара, чтобы его сдавать?

Олег тяжело вздыхает, потирая переносицу, будто я уже успела его утомить. На лице читается привычное в последнее время раздражение.

- Не придирайся к словам. Я же не в это смысле это сказал, просто речевой оборот, господи. Чего ты нервная такая? – да где мне быть спокойной, когда у меня каждый день, как на минном поле? Чуть на разметку заеду, все, штраф с лишением прав. - Тебе реально пора отдохнуть дерганая с этими статьями. Как тебе предложение?

От возмущения ставлю тарелку с яичницей на стол так, что столовые приборы звякают. Звук кажется неестественно громким в напряженной тишине кухни. Запах еды внезапно становится противным, вызывая легкую тошноту.

- Какое еще предложение? - голос дрожит, но я стараюсь этого не показать. - Ты хочешь избавиться от сына на выходные, а я должна это подержать?

Олег протягивает ко мне руки, но я отстраняюсь. Его пальцы пахнут дорогим