Южная пустошь 7 - Алёна Цветкова

окружение изменилось, и с таким трудом привитый этикет стал обязательным, как-то само собой сложилось, что в кругу семьи мы точно так же стали беречь легкость общения, приобретенную в Нижнем городе. И даже за столом, когда не было никого из посторонних, мы позволяли себе болтать, шутить и смеяться.

Сегодня никого из посторонних не было. Вообще, если забыть про традиционно-аддийскую окружающую обстановку, которая явно намекала на то, где мы находимся, и делать вид, что не замечаешь женщин-рабынь из прислуги, двигавшихся, как бесплотные тени, то можно было бы подумать, что мы дома, в Южной пустоши.

Когда обед был закончен, и дети гурьбой умчались слушать сказку, которую им пообещала рассказать Катрила, я немного задержалась отдать распоряжения по поводу вечера. Я решила пригласить на ужин Адрея. Как говорили в Нижнем городе, незачем пилить бодливой корове рог по частям. Лучше сразу, одним махом отрезать все под корень и объясниться с бывшим мужем. Да, он, вероятно, винит во всем произошедшем меня. Ведь, если бы я выполнила свое обещание, то Илайна убила бы Великого отца и весь его замысел по захвату мира рассыпался бы, как карточный домик.

И я должна сказать ему, что тоже чувствую себя виноватой. Но это не значит, что я буду сидеть и рыдать над своими ошибками, посыпая голову пеплом из поминальной чаши. Что сделано, то сделано. Сейчас главное подумать над тем, как все исправить.

Рабыня, закутанная в покрывало так, что видны были только глаза, внимательно выслушала мои пожелания по поводу меню на ужин и, коротко кивнув засеменила из столовой.

— Мама, — за дверями столовой, прислонившись к стене, меня ждала Анни, — мы можем поговорить?

— Конечно, — улыбнулась я, усилием воли подавив вспыхнувший, как сухая солома, страх, что и моя вторая дочь решила покинуть меня. Кивнула на выход в сад, — может прогуляемся…

— Хорошо, — осторожно и немного грустно согласилась она, — давай прогуляемся. Правда, сейчас очень жарко. Но недалеко есть беседка с родником. Там свежо и прохладно.

Я подхватила Анни под руку, и мы отправились на прогулку. Мы быстро шли по выложенной гравием дорожке. Южное солнце палило нещадно, на небе не было ни облачка, а воздух был таким сухим, что царапал небо. Очень странно, но пока мы не вышли с террасы, я этого не замечала. Вероятно, там, где-то по краю, посреди цветов и высоких тенистых деревьев была устроены небольшие водоемы, чтобы увлажнить воздух.

— Сюда, мам, — Анни потянула меня в едва заметную щель между высокими густыми кустами, которые должна были создавать тень на дорожке, но в полдень, когда солнце светило почти вертикально, не справлялись со своей задачей. — Здесь хорошо… Мы с детьми частенько проводим время в этой беседке.

Внутри на самом деле оказалось довольно симпатично. Дубовые стойки, густо увитые темно-зеленым виноградом. Судя по легкому аромату мяты, это был особый сорт, который разрешалось возделывать только по особому позволению султана. А вино из такого винограда запрещено было даже пробовать, если ты не сам султан или член его семьи.

Сейчас прозрачные янтарные капли виноградин едва набирают вес. Но, чувствую, когда они поспеют, Хурру и остальных детей сложно будет убедить, что есть ягоды нельзя. Даже тайком…

— Помнишь, как мы с тобой гуляли в зимнем саду посольства? Я тогда узнала, что граф Шеррес мой отец, — вздохнула Анни. И виновато улыбнулась, — не знаю, почему мне это вспомнилось. Сходства между прогулками меньше, чем различий…

Она замолчала. Я качнула головой, соглашаясь с ее словами.

— Давай присядем, — указала деревянные скамейки расположенные по периметру. Очень широкие и низкие, чтобы можно было поселить ковры и обложиться подушками.

Я ничего не сказала Анни, но сама тоже вспомнила именно эту прогулку. Наверное потому, что, как и тогда, в моей голове тревожно кружились мысли о графе Шерресе. Тогда я переживала, как поверит ли он в то, что Анни его дочь, и примет ли ее так, как она мечтает. А сейчас я никак не могу выбросить из головы, что он станет «женихом» моей второй дочери. Пусть и понарошку.

— Я тоже об этом постоянно думаю, — вздохнула Анни. — Но я обещала Катриле никогда не смотреть ее будущее, и даже ничего не могу сказать ей… Понимаешь?

— Ты знаешь о планах сестры⁈ — ахнула я…

— Ну, конечно, знаю, мам, — тряхнула головой дочь. — Папа написал мне… Сказал, чтобы я не боялась, он позаботиться о ней… И все, в общем-то, будет хорошо. Я пока не вижу в ее будущем самого страшного конца…

— Но что тогда тебя беспокоит? — нахмурилась я, хотя, признаться, от сердца сразу отлегло. И пусть вероятности часто меняются, но пока Катриле ничего не угрожает.

Анни тяжело вздохнула и опустила глаза. Неосознанно взяла меня за руку. Она всегда так делала, когда чего-то боялась. Я сжала ее ладошку. Не так давно она была совсем маленькая, а сейчас такая же как моя…

— Мам, — Анни подняла на меня взгляд, — в половине вероятностей, который я вижу, их «игра» зайдет слишком далеко.

— Что ты имеешь в виду? — сердце встрепенулось и ударилось об ребра, ускоряясь. — Ты только что сказала, что все будет хорошо…

— Да, мам, с тем делом, ради которого Катрила хочет сбежать от нас, все будет хорошо. А вот «игра» с моим отцом… Я все время вижу, что они поженятся… По-настоящему, понимаешь?

У меня как камень с плеч свалился. Захотелось рассмеяться. Разве же такой финал повод для тревоги?

— Твой отец очень хороший человек, — улыбнулась я. — И мне кажется, если они с Катрилой будут вместе, то это совсем не плохо.

— Но он мой папа! — воскликнула Анни. — А Катрила моя сестра!

— Не кровная, — заметила я. И постаралась объяснить, — Анни, милая, твой отец очень хороший человек, он много лет продолжал любить твою мать и чтить ее память. И, думаю, он заслужил немножечко личного счастья. И, если у них все сложится, он будет хорошим мужем для Катрилы.

— Но он намного старше, — привела следующий аргумент моя дочь.

— Мой отец и твой дед, король Эдоард, был старше моей матери почти в три раза. Но это не мешало их счастью, — не моргнув глазам слегка приукрасила я действительность. Теперь -то я знала, семейная жизнь моих родителей не была