Тихий шепот (ЛП) - Нева Алтай

— Кто был целью?

— Он не знает. Стрелок должен был встретиться с клиентом перед свадьбой, чтобы узнать подробности. Клиент — тот, кто договорился, чтобы его провели в отель.

— Итак, у нас пока ничего нет. — Юрий подходит к главарю банды и наклоняет голову в сторону, осматривая мою работу. — Он мертв?

— Просто потерял сознание. — Я беру кофе, делаю глоток и гримасничаю. — Я же говорил тебе без сахара.

— Извини, — бормочет он и тычет албанца пальцем в грудь. Мужчина приходит в себя, издает придушенный звук и снова теряет сознание. — Я всегда восхищался, как тебе удается держать их в живых так долго.

— Практика приводит к совершенству, Юрий.

— Да. Напомни мне никогда не попадать под твою дурную руку. — Он бросает на меня взгляд через плечо. — Ты просто страшный ублюдок.

— Ни хрена подобного. — Я откидываюсь в кресле и делаю еще один глоток кофе. Он ужасен. — Антон вернулся?

— Да. Мы поймали еще одного парня из той же банды. Антон держит его в багажнике. Он может что-то знать. Сколько тебе нужно времени, чтобы закончить с ним?

Я ставлю кофе и беру пистолет со стола.

— Отойди.

Юрий делает шаг в сторону. Я прицеливаюсь и стреляю албанцу в центр головы.

— Вот. Закончил. Можешь приводить следующего.

Глава 5

Денис открывает передо мной дверь машины и бросается доставать мои сумки с заднего сиденья. Я пытаюсь взять их у него, но он поспешно убирает их в сторону.

— Нет. Босс убьет меня. — Он качает головой и начинает идти к входу в здание.

Я смотрю на небо и следую за ним в здание. Там только косметика и несколько предметов одежды, но он все утро не позволял мне прикоснуться к пакетам, настаивая на том, чтобы понесет их за меня. Денис — приятный парень, где-то около двадцати пяти, и, судя по его словам, работает на Михаила с восемнадцати лет. И парень болтает без умолку. Вкратце рассказал мне историю своего детства, которая была не очень приятной, затем отчитался обо всех девушках, с которыми встречался за последние полгода. Их было не менее двадцати. После этого дал мне краткий урок, как поменять спущенное колесо. Очевидно, его не беспокоит, что я не могу внести свою лепту в разговор, потому что не перестает болтать уже два часа.

Поднявшись на последний этаж, Денис отдает мне, наконец, сумки и уходит. Я использую карточку, чтобы войти в квартиру, и замираю на пороге.

— Я думал, походы по магазинам длятся как минимум несколько часов, — говорит Михаил, стоя перед кухонной раковиной и прижимая к предплечью окровавленную тряпку.

Я бросаю пакеты на пол, спешу к нему и осматриваю вещи, которые он выложил на прилавок — антисептический спрей, крем с антибиотиком, бинты и иголку с ниткой. Он что, собирается сам себя зашивать?

— Иди к себе в комнату. Я позову тебя, когда закончу.

Я игнорирую его, включаю воду и начинаю мыть руки с мылом.

— Бьянка, уходи.

В его голосе сквозит что-то очень опасное, как будто он по какой-то причине злится на меня, но под этим скрывается что-то еще. Я не могу понять, что именно.

Очень медленно я поворачиваюсь к нему и, не разрывая зрительного контакта, кладу свою руку поверх его руки, которая все еще держит окровавленную тряпку на его руке. Он смотрит на меня исподлобья, губы сжаты в жесткую линию, и сморит на меня голубым глазом с такой серьезностью, что у меня создается впечатление, что он может заглянуть мне прямо в душу.

Наконец, он ослабляет хватку и убирает тряпку. Только тогда я замечаю, что он в футболке, которую никогда не видела на нем раньше. Я смотрю вниз на его предплечье, и мне требуется весь мой самоконтроль, чтобы не показать никакой реакции на то, что вижу. Сама рана не такая уж страшная, несколько дюймов в длину и не очень глубокая. Похожа на ножевую рану. Что действительно плохо, так это... все остальное.

Внутренняя сторона предплечья сильно обожжена, длинная полоса испещренной кожи проходит по диагонали от запястья до внутренней стороны локтя. Выглядит как очень старые шрамы, как и все остальные. Длинные тонкие линии пересекают его руку в разных направлениях, вероятно, раны, нанесенные кончиком ножа. Спустя секунду я взяла себя в руки, беру упаковку стерильной марли и антисептик и начинаю очищать рану.

— Я вижу, ты уже делала это раньше, — говорит он.

Не отрывая глаз от раны, я поднимаю четыре пальца, бросаю окровавленный компресс в раковину и беру новый. В молодости Анджело вел себя как дурак, постоянно ввязывался в драки, поэтому я имею большой опыт борьбы с последствиями его идиотского поведения.

Повторив процедуру очистки несколько раз, я беру иглу и начинаю искать обезболивающий спрей среди вещей на стойке, но не могу его найти. Я поднимаю глаза и вижу, что Михаил наблюдает за мной. Черт, как объяснить. Я имитирую движение распыления и указываю на его рану.

— Зашивай без него. Больше двух швов не понадобится.

Он не может быть серьезным.

— Просто зашей. — Он кивает. — Я хорошо переношу боль.

Я смотрю вниз на его руку, рассматривая множество шрамов. Да, вероятно, так и есть. Глубоко вздохнув, сжимаю кожу с каждой стороны пореза и начинаю накладывать первый шов. Михаил даже не вздрагивает, когда игла прокалывает его кожу. Это тревожно. Закончив накладывать швы, я кладу чистый бинт на порез и перевязываю предплечье.

На лице, чуть выше скулы, я почувствовала лёгкое прикосновение. Недолго лишь мгновение, а затем он убирает палец.

— Спасибо, solnyshko, — говорит он и выходит из кухни.

* * *

Я достаю мясную запеканку из духовки, ставлю ее на стойку и смотрю в сторону спальни Михаила. Он зашел в комнату после того, как его подлатала, и с тех пор не выходил. Наверное, спит. Где он пропадал всю ночь? Откуда у него ножевая рана? И что случилось с его рукой до этого, что оставило эти шрамы? Когда дело касается моего мужа, у меня длинный список вопросов и ноль ответов. Неужели так будет всегда?

Открывается входная дверь, и Лена, смеясь, вбегает внутрь, а за ней Сиси. Она разбудит Михаила. Я хватаю телефон со стойки, бросаюсь к Лене, которая сидит на полу, снимая обувь, и приседаю перед ней. Я беру ее за