Герцогиня из приюта - Наталья Варварова

землю во время выброса, но эта полоумная… Детей я, положим, поправлю. Тем более, там и не два десятка… Бенджамин также сможет лучше справляться с тьмой… А эта девочка, она такая же, как вы две, щедрая. Погибла, потому что целительница-недоучка, а у самой магическое ядро со смещением. Сначала ведь их учат себя контролировать, а потом других латать. Наоборот — это конец…

Закрыла рот, рассчитывая, что эта склочная волшебная особь все-таки попробует явить чудо под стать своему величию.

— И тебя она все время спасала, а ты мать моих следующих медведей. И какая легенда родится. Искалеченная отродьем дева пожертвовала возможностью ходить ради соплячки с набивным медвежонком.

— Вообще-то я хожу нормально. Только не очень долго, — буркнула я.

Источники уже не отвлекались:

— Не все же пересказывать как душили, насиловали да пытали. Можно ведь и добрую сказку, да?.. Но ты будь готова, что может не получиться. Тогда твое желание просто пропадет. Уж больно многого просишь.

Вот это мне совсем не понравилось:

— Ты же не мифический джинн из лампы. Либо верни девочку живой и здоровой, либо не начинай. Тело без головы, или тело без сознания, или тело со следами тления…

— За кого ты меня принимаешь? — задребезжала она. — Я или сделаю как следует, или не сделаю никак. Я верну ей все исходные данные и поправлю магический дисбаланс, который они с Люком получили из-за проклятия. Их папка выловил не то, по глупости припрятал, а там запрет стоял на чужие руки — и всех по седьмое колено. Я и с потомков их эту черноту сниму.

Может, мы когда-нибудь и подружимся. Когда я стану старушкой и буду ее плохо слышать.

— Значит, второй раз отдаешь силу ради при-и-и-и-израчной надежды, Изабель…

Нет, не подружимся. И не успела я поднять руку в знак согласия, как земля подо мной закачалась, а круг, снова ставший видимым, окрасился в ярко-пурпурный… Хотя бы условие леди Вант Источники выполнят.

Закружилось, и, крак, потемнело…

— Я с тобой, Бель, — сказал Кристиан.

* * *

Проснулась я от щекотки. Широкий влажный язык слюнявил мне пятки. Аргус… Занавески на панорамных окнах заботливо раздвинуты. Дневной свет, между прочим, лез в глаза.

Через подушку от меня сидел мистер Лом, игрушка Хель, — по-прежнему выпачканный и без одной лапы. Это же не может быть совпадением.

Под дверью ожесточенно спорили два похожих голоса. Один повышал интонации в каждом предложении наверх, а другой уводил вниз.

— Князь сказал не будить, — вот этот вниз.

— А Ясмина сказала — сколько можно дрыхнуть… — а этот уже поднимает.

— Через ЛедиБель прошла чуть ли не четверть всей волны, — снова вниз.

— Ты просто не видела ее по-человечески. Она герцогиня. Тьфу, самая урожденная княгиня на свете. У нее такой взгляд, характер, гранит… — сразу четыре предложения вверх.

Дверь скрипнула, и я как раз опустила обе ступни на ковер, незаметно их вытирая.

На меня испытывающее глядели две почти одинаковых пары карих глаз.

Когда наша Хель была призраком, то все краски стирались и сходство с Люком не так бросалось в глаза. Вот только брат оказался ниже сестры почти на полголовы. Он едва доставал до ее немного оттопыренных ушей, спрятанных под густыми темно-каштановыми кудрями.

Богиня. Вот и еще один самый счастливый день. Я, может, его и не заслуживаю, но эти дети — точно да.

— Сколько же тебе лет, Хель?

— Восемь, ЛедиБель. Сейчас восемь, а тогда…

— Нет, нет, не нужно.

Я уже сжимала в объятиях обоих сразу и не собиралась стесняться слез.

— Спасибо? — смущаясь, пискнула она.

А что я могла ей ответить. Я гладила ее по спине, по жестким волосам (один в один, как у Люка), вдыхала аромат ветра, который они оба принесли в комнату… У этой девочки четыре стихии. В этом невозможно ошибиться, хотя сложно поверить. Вот тебе и дочь рыбака… Целительница с рано проявившим себя даром.

— Я обучусь помогать вам, леди. Вы станете моими глазами, а я вашими руками. Мы сможем лечить за пределами Вилля. Я буду подпитывать вас и без амулетов. Научусь повторять ваши безумно-сложные плетения. Только вы их создаете, а я — скопирую и дам им вес.

— Тише, моя дорогая. Не торопись, все обязательно будет, — не отдавая отчета, я повторяла слова Кристиана, так часто обращенные ко мне. — Ты только обходи скалы, не лезь в холодную воду…

Глаза брата и сестры округлились:

— Вы думаете… есть риск?

Произнесли одновременно. Но Люк делал паузу в предложении и поднимал его к концу. Хель после такой же паузы — роняла интонацию. Из-за этого она звучала слишком разумно для своих лет. Нет, невозможно быть такой наполненной, как я сейчас.

— Нет, конечно, нет. Я полностью верю Источникам. Просто мы уже слишком пуганые. Крис, наверное, заставит тебя носить амулеты.

Люк, захлебываясь от восторга, принялась рассказывать, что Кристиан уже этим утром привел кобылу в яблоках и катал на ней Хель. Никто не понял, как он ее доставил на остров и когда, но покататься успел весь приют.

— Я заснула ночью, наверное, позавчерашней, у каминной трубы в спальне Люка — а проснулась этим утром в своей старой кроватке, которая была мне уже мала. Кровать перенесли в госпиталь, и на меня сразу накинулись Ясмина и леди Вант, — потупившись объясняла Хель.

Аргус взирал на нас с королевским достоинством, время от времени дуя на распушенный кончик хвоста. Он снова напоминал мартышку и весьма этому радовался… Все в безопасности, сыты и довольны. В Энтине царила благодать, чего не случалось по крайней мере несколько столетий.

По замку бегали дети. В конюшне завелась лошадь. А на послеобеденное время Крис вызвал трубочиста. Живем.

Эпилог II

Десять дней спустя

Я не собиралась отгораживаться от реальности. Поэтому за счастливыми днями последовали и обычные. И они тоже оказались совершенно особенными. Ведь трудности, и даже беды, я теперь встречала рядом с теми, кого любила.

Роберт и его морвень успели устроить мор в Марбо и Круа. Решения о возврате мне дееспособности Совет пока не принял. Заседание было намечено только через неделю.

Конечно, умирающие люди столько ждать не могли. Кристиан уже к моменту нашей свадьбы вторгся на территорию герцогства на правах соседа, обязанного проследить, чтобы зараза не переметнулась к нему. О том, что за напасть поразила земли на самом деле, старались не распространяться.

Считалось, что распоясавшийся мрак становится проклятием на десятилетия, а то и на целый век. Поэтому несчастные люди охотнее верили, что их поразили