Желанное сокровище орков - Мира Влади

горели не яростью, а сосредоточенной решимостью. Он не убивал — его меч, быстрый и точный, выбивал оружие из рук противников, заставляя их отступать, спотыкаться, падать на колени. Движения его были полны силы, но он явно сдерживался. Сражался не ради крови, а лишь оборонялся.

Рагнар же был как скала, непоколебимый и мощный. Его огромная фигура возвышалась над нападающими, зелёная кожа блестела от пота, а длинные чёрные волосы, собранные в хвост, качались при каждом движении. Он отбрасывал деревенских одним ударом, словно они были детьми, а не взрослыми мужчинами, но его меч редко касался плоти — он ломал их оружие, отшвыривал щиты, давая понять, что их жизни в его руках, но он не хочет их забирать.

Сила моих орков поражала, но ещё больше меня тронула их человечность. Они могли бы раздавить деревенских за мгновение, превратить эту атаку в кровавую бойню, но вместо этого они давали им шанс уйти, шанс понять свою ошибку.

Торин рванулся ко мне, его меч сверкнул в свете костра, и я инстинктивно отшатнулась, чувствуя, как сердце пропустило удар.

Но Кирон оказался быстрее. Он возник передо мной, как тень, его рука перехватила запястье Торина, вывернула его с такой лёгкостью, будто мой брат был ребёнком. Меч упал на землю с глухим звоном, и звук этот эхом отозвался в моей груди.

– Довольно, – приказал Кирон, его голос был низким, твёрдым, как сталь, но в нём не было злобы, только усталость и предупреждение. – Вы пришли спасать свою сестру, но от чего или кого? Посмотри на нее: она не пленница. Она наша шайра, и остаться и принять этот статус — её выбор.

Торин дёрнулся, пытаясь вырваться, его лицо исказилось от гнева, но Кирон держал его крепко, не причиняя боли, а просто не давая двигаться.

Я шагнула ближе, чувствуя, как гнев и боль борются внутри меня, как два зверя, рвущих моё сердце.

– Торин, пожалуйста, прошу… остановись! – крикнула я, и он замер, его тёмные глаза встретились с моими. – Родители и вы с Лейном предали меня! Отдали оркам, чтобы спасти свои жизни! А теперь пришли, чтобы разрушить мой новый дом? Зачем? Вас никто сюда не звал!

Голос мой сорвался, и я почувствовала, как слёзы жгут глаза, но я не позволила им пролиться.

Лейн опустил меч, его лицо побледнело, и он выглядел таким юным, таким потерянным, что сердце сжалось от тоски. Он ведь мой брат… Тот, кто когда-то таскал мне яблоки из сада в тайне от мачехи. Я их очень любила, а она порола, если я вдруг срывала одно. Все шло на продажу…

– Эйвери… отец сказал, что орки… что они тебя убьют, – растерянно проговорил он. – Что ты их жертва, что они… монстры. Мы думали, мы спасаем тебя… – он посмотрел на Торина, ища поддержки, но тот молчал, его челюсти были стиснуты так сильно, что я видела, как дрожат его скулы.

– Жертва? – переспросила в неверии. – Посмотри на меня, Лейн. Я жива. Я счастлива. Кирон и Рагнар заботятся обо мне, любят меня, дают мне тепло, которое я никогда не получала от своих родных. А вы… вы отвернулись от меня, когда я нуждалась в вас больше всего. Да и что у меня была за жизнь до этого? Мачеха вечно кричала на меня и била за малейшую оплошность. А отец? Он смотрел сквозь меня, как будто я не дочь, а обуза. Поэтому они спокойно отдали меня вместо вас. Я им не нужна.

Лейн опустил голову, его плечи поникли, а меч выпал из руки, звеня о камни. Впервые я сказала то, что думала, не боясь и не таясь.

Рагнар подошёл ко мне и положил свою тёплую руку мне на плечо. Поддерживая и подбадривая.

– Назови мне причину, почему я не должен прогнать вас с нашей земли, – обратился он к Торину. Голос его гремел, но в нём не было ненависти, только усталость и желание закончить это без крови. – Вы вновь нарушили договор. Пришли к нам с оружием. Но мы не хотим вашей крови. Мы не те монстры, о которых вы рассказываете своим детям сказки.

Торин наконец поднял глаза, и я увидела в них слёзы. Впервые за все годы, что знала его. Его лицо, обычно суровое, как у отца, смягчилось, и он выглядел не воином, а человеком испытывающим огромное чувство вины.

– Мы… были неправы, – хрипло произнес он. – Отец и мать… они убедили нас, что орки — монстры, что они издеваются над тобой. Держат в тюрьме, как собаку на привязи и морят голодом… Но я вижу, что ты… ты не боишься их, Эйвери. Ты стоишь здесь, в этом платье, с этими цветами в волосах, и выглядишь… как королева.

Его слова задели что-то глубокое внутри меня, и я почувствовала, как гнев, что горел во мне, начинает угасать, сменяясь жалостью и усталостью. Я вспомнила Торина, каким он был в детстве, как он защищал меня от мальчишек, что дразнили меня за худобу. Но это было давно, до того, как жизнь сделала его жёстким.

– Уходите, – сказала я тихо. – Уходите и не возвращайтесь. Я больше не ваша сестра. Мой дом здесь. С теми, кто видит во мне не обузу, а действительно любит.

Лейн кивнул, его плечи поникли, и он повернулся, бросив меч на землю, словно избавляясь от груза.

Торин задержался, его взгляд метнулся к Кирону, который всё ещё держал его, потом ко мне, и я увидела в его глазах боль, смешанную с чем-то новым — пониманием.

Он медленно отступил, жестом приказав остальным следовать за ним. Мужчины из деревни, видя, что их лидеры сдаются, начали отступать, их лица были мрачными, покрытыми пылью и потом, но никто не осмелился продолжить бой.

Орки не преследовали их. Они стояли, опустив оружие, их зелёная и землистая кожа блестела в свете костров, а глаза были полны усталой решимости. Смотрели, как деревенские исчезают в тёмном лесу, растворяясь в ночи, словно тени.

Тишина опустилась на племя, тяжёлая, но очищающая, нарушаемая только треском догорающих костров и шёпотом ветра, что гнал дым в небо.

Рагнар притянул меня к себе, его рука обняла мою талию, и я уткнулась в его широкую грудь, чувствуя, как его тепло успокаивает моё бешено бьющееся сердце. Слёзы текли по моим щекам, горячие и солёные, но я не стыдилась их.