Желанное сокровище орков - Мира Влади

стали частью моей семьи. Я научилась плести корзины с Милой, чьи шутки до сих пор заставляли меня хохотать до слёз, помогала старейшине готовить травяные отвары, и даже освоила искусство меча — Рагнар настоял, чтобы я могла защитить себя, хотя его глаза всегда сияли гордостью, когда я попадала в цель.

– Ты слишком хорошо целишься, шайра, – сказал он однажды, стоя за моей спиной, его большая рука мягко корректировала мой захват на рукояти. – Скоро мне придётся просить тебя преподать мне урок.

Я рассмеялась, толкнув его локтем.

– Не притворяйся, Рагнар. Ты просто хочешь, чтобы я чаще стояла рядом с тобой.

Он ухмыльнулся, его тёмные глаза блеснули.

– И ты винишь меня за это?

Кирон, с его лёгкой улыбкой, учил меня читать звёзды, и мы часто сидели у реки, его рука обнимала мои плечи, пока он рассказывал истории о созвездиях.

Однажды ночью, когда луна висела низко, он указал на яркую звезду и сказал:

– Это Шайра’лин, звезда сердца. Она горит для тех, кто нашёл свою судьбу.

Я прижалась к нему, вдыхая его запах — трав и тёплого ветра.

– Это про нас, да?

Он улыбнулся, его золотые глаза поймали мой взгляд.

– Про тебя, Эйвери. Ты наша судьба.

Наша жизнь процветала, как поляна у каменной арки, где мы поклялись друг другу в вечной любви. Племя росло — новые дома из камня и дерева поднимались вдоль реки, их крыши покрывались мхом, сливаясь с лесом. Торговля с соседними кланами приносила изобилие: меха, зерно, украшения из резного камня заполняли склады.

Орки и люди работали плечом к плечу, строили мосты, чинили лодки, плели сети. Дети племени, с кожей всех оттенков, носились по поляне, их смех звенел, как музыка.

Самым большим счастьем в моей жизни стали наши сыновья — два маленьких чуда, что родились с разницей в год.

Первый, Кайрон, названный в честь Кирона, унаследовал его золотые глаза и мягкую улыбку, но его упрямство было очень похожим на то, что я видела в Рагнаре. Он был моим светлячком, всегда бежал к Кирону, когда тот возвращался с патруля, и засыпал, уткнувшись в его тунику.

– Папа, расскажи про волков! – требовал Кайрон, теребя край туники Кирона, пока тот поднимал его на руки.

– Опять? – Кирон смеялся, усаживая сына на плечи. – Хорошо, но только если ты пообещаешь не рычать на брата.

Второй, Рагни, названный в честь Рагнара, был его копией — светло-зелёная кожа, тёмные волосы и серьёзный взгляд, но его крошечные ручки всегда тянулись ко мне, цепляясь за мои волосы, когда я пела ему колыбельные.

Рагнар смотрел на него с такой нежностью, что я иногда ловила себя на мысли, что этот суровый воин тает, как воск, рядом с нашими детьми.

– Он будет сильным, как ты, – сказала я однажды, глядя, как Рагнар качает Рагни на руках.

– Но добрым, как ты, – ответил он, его голос был низким, но полным любви, и он поцеловал меня в лоб, пока Рагни посапывал.

Кирон и Рагнар были невероятными отцами. Кирон плёл для мальчиков крошечные корзинки для игрушек и рассказывал им сказки о звёздах и лесах, а Рагнар вырезал деревянные мечи и учил их держать их, хотя они едва могли поднять оружие.

– Кайрон, выше меч! – командовал Рагнар, стоя на поляне, пока Кайрон размахивал палкой, смеясь.

– Он ещё маленький, Рагнар! – кричала я, качая Рагни, но не могла сдержать улыбку, видя, как сын старается угодить отцу.

Деревня, откуда я родом, больше не была угрозой. После того нападения, что едва не разрушило наш мир, договор был укреплён. Торин, ставший старостой после смерти отца, изменил деревню. Он и Лейн рассказали правду о моём счастье, о чести орков, и страх перед племенем сменился уважением. Они присылали зерно, ткани, даже яблоки, которые я любила с детства, в обмен на меха и оружие. Конфликты ушли в прошлое, и на рынке я иногда видела Лейна.

Однажды он подошёл, молча протянул корзину яблок и сказал:

– Это для твоих сыновей, Эйвери.

Я взяла корзину, мои пальцы дрогнули.

– Спасибо, Лейн, – ответила я тихо, и он кивнул, впервые за годы посмотрев мне в глаза.

Мы не сказали больше ничего, но я знала, что он жалеет. Этого было достаточно.

Наша жизнь была полна любви, и каждое утро я просыпалась между Кироном и Рагнаром, их руки обнимали меня, их дыхание согревало мою кожу. Их страсть не угасала, их пальцы и губы всё ещё находили мои чувствительные места, заставляя меня дрожать, но теперь в нашей любви было больше. Нежность, доверие, понимание, что мы — единое целое.

Однажды вечером, когда осень окрасила лес в золото и багрянец, мы сидели у реки всей семьёй. Кайрон, которому едва исполнилось два, сидел на коленях у Кирона, указывая на звёзды и лепеча:

– Папа, это светлячки? В небе?

Кирон рассмеялся, его золотые глаза сияли.

– Нет, малыш, это звёзды. Они охраняют нас, как мы охраняем тебя.

– А мама тоже звезда? – спросил Кайрон, поворачиваясь ко мне, его маленькое лицо было серьёзным.

Я улыбнулась, чувствуя, как тепло разливается по груди.

– Может, и так, Кайрон. Но вы с Рагни — мои самые яркие звёзды.

Рагни, ещё совсем малыш, спал у меня на груди, его крошечные пальчики сжимали мой локон, а его зелёная кожа блестела в свете луны. Рагнар, сидя рядом, обнял нас всех, его зелёная рука покоилась на моём плече, а его тёмные глаза смотрели на сыновей с такой нежностью, что я почувствовала ком в горле.

– Они растут так быстро, – сказал он тихо, его голос был глубоким, но мягким.

Кирон повернулся ко мне, его рука нашла мою, и он сжал её, его глаза блестели.

– Ты дала нам всё, шайра, – прошептал он. – Этот мир, эту семью, это счастье. Что мы сделали, чтобы заслужить тебя?

Я покачала головой, слёзы счастья щипали глаза.

– Это вы дали мне дом, – сказала я, моя рука коснулась щеки Кирона, потом Рагнара. – Я никогда не думала, что могу быть так счастлива. Вы, Кайрон, Рагни — вы мой мир, мой смысл жизни.

Рагнар наклонился, его губы коснулись моего лба, тёплые и твёрдые.

– Мы твои навсегда, любимая, – сказал он, и его голос дрогнул, как будто он боялся, что этот момент растает.

Мы